В основном желали счастья и желали всегда быть щедрыми, делиться радостью и радовать мир благими делами.
Тогда как меня раздирали два противоречивых чувства. Одно – это невероятный восторг, пронзающий всё тело. Так и казалось, что, оттолкнись я сильней от мраморного пола, и сразу взлечу к самому своду. Другое чувство, это какой-то нерациональный в данной ситуации страх. И страх этот появлялся в результате построения логической цепочки: две жены – век свободы не видать – в родной мир я больше никогда не смогу наведаться.
Только выйдя наружу и двинувшись к дому бабушки моей новой супруги, я попытался в составляющих этой цепочки найти нечто позитивное:
«Ну две жены и две. Чего тут пугаться до судорог? Уж кому-кому, но мне к подобному не привыкать. Да и по убеждениям своим я наверняка скорее сторонник многожёнства, чем склонен к строгой моногамии. Дальше насчёт свободы… Так я тоже вроде как привычен к постоянному надзору в последние годы со стороны моих „бывших“, последней „там“ и всех их родственников. И всё равно умудрялся или умудряюсь сходить налево и влипнуть в какую-нибудь любовную интрижку. Ну и по поводу возвращения… А не лучше ли убедить себя заранее, что обратной дороги нет? И спокойно плыть по течению обстоятельств и событий? Хм! Наверное, лучше… А вот когда доберусь к месту моего прихода в этот мир, тогда и стану себе ломать голову, соображая, как быть дальше. Решено!..»
Пока я так себя успокаивал, Найкисса аккуратно, прямо на ходу смотала у нас с рук ленту и прижала этот рулон к себе так, словно боялась ограбления. И всё время молчала, улыбаясь только краешком губ да красуясь несколько неестественным румянцем на щеках. Серьёзно её пробрало. Наверное, похлеще, чем меня ошарашило. Да и я помалкивал, пытаясь осознать своё новое гражданское положение.
Дошли быстро или, правильнее сказать, незаметно. Несколько отстранённо заметил, что перед домом бабушки теперь машин и карет стало вдвое больше. Ну и нас ждали, высматривая издалека. Потому что не успели мы войти в первый холл, небольшую комнатку пять на пять метров, как упёрлись в бастион из самых близких родственников Найкиссы. И все они, кроме отца и одного из его свиты, однозначно были по материнской линии. Сама княжна и её мать. Несколько мужчин и пяток жутко расфуфыренных и принаряженных тёток. За их спинами топталось десятка полтора молодых парней и девиц примерно нашего возраста. Там же виднелся так не понравившийся мне кузен.
Причём бабушка шагнула вперёд, опираясь на клюку, и тем самым оказалась как бы впереди самого князя. Тот так и остался с приоткрытым ртом, явно сбившись с намерения что-то спросить. Или сказать? Но, как вижу, тёщи и в этом мире существа страшные и не всегда предсказуемые. Потому что именно бабушка спросила нас строго и крайне лаконично:
– Ну?
Оказалось, что чудеса нынешнего вечера ещё не закончились. Потому что Найкисса с гордо задранным подбородком стала действовать очень неожиданно для меня. Вначале под общий вздох изумления подняла наш символ благословения над головой. Затем заставила меня держать конец ленты в левой руке и двинулась с рулоном в бабушке. Старушенция ухватилась трясущейся рукой за ленту и замерла в блаженном экстазе. А рулон последовал дальше, постепенно разматываясь. Вначале мать, потом отец и так далее. Каждый из родни брался за свой участок и передавал рулон дальше. Зелёная змея, извиваясь, протянулась несколько раз от стенки к стенке, зависая в руках и подрагивая, словно на ветру.
Досталось всем! Или правильнее сказать, хватило на всех? Что тоже показалось сродни маленькому чуду. Даже кузену удалось ухватить кусок ленты, и теперь он пялился на него и ощупывал с нездоровым вожделением. Тогда как княжна вернулась ко мне, дождалась тотального «прикосновения» родственников к ленте и возложила свою руку на мою, держащую конец ленты. И тоже речь свою надолго не растягивала:
– Дарим! – всего одно слово.
Зато какое воздействие! Нас всех встряхнуло, как-то ласково и бережно, а потом до самых пяток окатило волной блаженства и удовольствия. Веки отяжелели и сами закрылись непроизвольно. Кто-то застонал. Кто-то вскрикнул. Что-то грохнулось. После чего с минуту висела райская тишина, практически ничем не нарушаемая. Гул движения крови в ушах не в счёт.
После такого волшебства во что и в кого угодно поверишь. Хотя…
Первой шевельнулась Найкисса, развернувшись ко мне и прильнув всем телом. Когда наши взгляды встретились, она зашептала горячо и с чувством:
– Спасибо тебе! Ты не представляешь, как я тебе благодарна! И как мы своевременно соединили свои судьбы. Поделившись благословением, мы не только прибавили каждому родственнику по пять лет жизни, но и бабушку излечили от тяжкого недуга. Надеюсь, она теперь ещё не меньше трёх лет проживёт. Или всё тех же пять…
Её шёпот прервали недовольное ворчание, презрительные смешки и восклицания, полные ехидства или горечи:
– Его что, убило?
– Да, так бывает. В семье не без урода!
– Но кто мог знать?…
– Жаль всё-таки…
– Да нет! Он не умер!
– Значит, не всё для него потеряно…
И опять мне шёпотом были даны подсказки:
– А самого отрицательного персонажа в семье благословение наказывает. Или убивает, если тот подлый предатель. Я и забыла о таком…
Надо же! Оказалось, что благодать бывает и со знаком минус. И поражает она обычно человека самого вредного, лживого и подлого в семействе. Чаще попросту убивает. Но если пострадавший остаётся живым, значит, по мнению Даждьбога, у него есть шанс исправиться, резко изменив свой характер и своё поведение к лучшему.
И вновь княжна, как главное действующее лицо случившегося великолепия, не стала отвлекаться на мелочи и неуместные хлопоты. Заставила всех отпустить ленту, собрала её в охапку, а меня потащила за руку к лестнице на верхние этажи. И пока мы поднимались, без всякой ложной скромности расставила все точки над i:
– Ты сегодня имеешь право ночевать в моей спальне. И делать со мной всё, что только пожелаешь.
Кто бы только возражал против такого? Вот и я не стал. Хотя часть сознания старого циника и хотела пошутить, воскликнув: «Тогда я пожелаю, чтобы мы выспались на разных кроватях!» Хорошо, что я себя контролировать умею: задавил в зародыше этого шутника.
Глава 25
Бремя ответственности
Что ни говори, а нравы в этом мире не в пример свободнее, чем в моём родном. И люди попроще. Честные. Открытые. Доверчивые. Например, у нас никто бы дочери не разрешил спать с каким-то незнакомцем в родовом доме в первый день его появления. Тем более тёща. Или бабушка. А ведь они со мной даже словом ещё не перемолвились. У нас бы никакие чудеса не помогли. Никакое оздоровление не
