Разговор не успокоил Даро, а только убедил: он совершенно не готов. Он бы что угодно отдал, чтобы поменяться с другом местами…
Скоро здесь окажется его невеста. Кто сможет подсказать Даро, что следует делать? Ведь кроме выверенного многослойного орнамента придворного этикета существует целый ворох мелочей, которые познаются лишь опытом. Будет ли эта девушка такой, как Найя? Или похожей на девчонок из города, что торгуют фруктами на нижнем базаре? Будет ли она умной? Злой или доброй? Говорят, все женщины паури красивы, потому что некрасивых умерщвляют в детстве. Как она отнесется к нему? Может, станет смеяться над своим робким женихом… Даро заставил себя вдохнуть и выдохнуть. Рано бояться, может, еще все будет не так ужасно, как он себе напредставлял…
Раз в пятилуние отец уходил в ту часть дворца, где хозяйничала мать, и оставался там два-три дня. В такие периоды родители не появлялись даже к обеду, подносы с яствами и напитками относили на женскую половину. Даро помнил, как, встречая их в жилых частях дворца, каждый раз поражался, насколько менялись отец и мать. Они позволяли себе нарушать правила, касаться друг друга и смеяться, и шептать на ухо. Даро иногда хотелось подойти к ним, тронуть это тепло, стать его частью. Но не смел: время супругов принадлежит лишь им, и даже их собственные дети не должны мешать.
Однажды соскучившийся по родителям пятилетний Даро удрал от наставника и застал их на ложе в беседке. Итари Онья спал у матери на груди. Тихо стрекотали в траве насекомые, с крыши беседки свешивались ароматные листья ройу. Лейя заметила сына и знаком велела Даро не тревожить сон отца, прикрыла его плечо тонкой тканью сползшей домашней туники. В каждом движении Лейи сквозила такая нежность…
Но это сейчас, когда они прожили вместе более семи десятков оборотов. А вначале?! Каково будет ему, Даро, смотреть чужачке в глаза? Прикасаться, делить с ней сокровенное? Даро свернулся в комок и закусил зубами подушку. Лучше все же об этом не думать, не мучиться попусту. Как Риэ, уметь отложить страдания на потом — ведь еще ничего не случилось.
***
Маленькая капсула приземлилась на площадку до рассвета. Резкий ветер с дождем взметнул бледно-голубое одеяние спустившейся по трапу девушки. Слуги недоуменно переглядывались, пока тонкая фигурка шла по мосту. Возможно, у гостьи не было генератора силового поля, чтобы спастись от непогоды, или она почему-то не захотела им воспользоваться.
— Да будет ваша вода чиста, лэрнен Туа Драгэ Майко, — поклонился начальник стражи. — Мы приветствуем вас на Ронн.
Девушка убрала с лица мокрые растрёпанные пряди и молча поклонилась в ответ.
«Эти болотные кровососы не дали собственной дочери сопровождения!»
Шуа Онья употребила несколько оскорбительных жестов, от которых Даро вытаращил глаза.
«Даже смены одежды! А такие капсулы летали во времена моей молодости! Девочка могла погибнуть!»
— Они думают, что выражают презрение нам, но позорят сами себя, — процедил Правитель, глядя вслед гостье, которую вел в жилое крыло слуга.
«Я возьму ее к себе», — решительно махнула рукавами Шуа. — «И буду учить. Наверняка она не знает простейших вещей. Не хочу глупой невесты для правнука!»
— Бедняжка! — тихо вздохнула Найя, — она даже младше меня…
Итари повернулся к дочери.
«Разговори ее. Мы должны знать, с чем имеем дело».
«И можем ли отказаться, не потеряв лица?» — хитро прищурилась Найя.
Правитель улыбнулся и погладил ее по щеке.
После дождя рассветное небо расчертили серые полосы облаков. Ветер не стихал, но высокие стены силовых полей вокруг сада гасили слишком мощные порывы. Туа в багровом, под цвет глаз, платье, которое пожертвовала ей Найя, медленно ступала по черно-белому узору плиток. Ее темные косы служанка Найи уложила в модный в нынешнем сезоне ромб на затылке.
Найя следовала за гостьей на почтительном расстоянии, потом остановилась, прислушалась, подхватила пышные юбки и легко догнала ее.
— О чем ты поешь?
Туа смущенно умолкла и склонилась перед Найей.
«О цветах и дожде, госпожа».
— Я не знала, что у вас разрешено петь, — дружелюбно заметила Найя, — паури ведь очень… консервативны, — улыбнулась она.
«Женщинам позволено», — медленно подбирая жесты, ответила девушка.
— Но как же постановления Тиоса о словах? — с любопытством спросила Найя.
Туа снова замешкалась — диалекты систем ощутимо различались, поэтому Найя говорила на столичном сиуэ, который Туа хоть немного могла понимать.
«Услада мужа важнее», — наконец показала она. «Расплата мне — после смерти. Жизнь важнее. Марай милосердна», — добавила Туа и опустила взгляд.
— Но сейчас здесь нет никакого мужа, — хихикнула Найя, — а ты все равно пела.
Туа прижала ладони к побледневшим щекам, из алых глаз потекли слезы.
«Простите, госпожа. Я не стану».
Найя отмахнулась и звонко рассмеялась.
«Скажи, тебе это нравится?» — поинтересовалась она, с улыбкой глядя на девушку.
Та помедлила, но все же ответила, снова опустив длинные ресницы: «Да, госпожа».
«Значит, будешь петь!» — Найя склонилась к уху Туа и шепотом добавила:
— Только твоему будущему мужу это без разницы — он любит инструментальную музыку.
Туа растерянно смотрела на нее.
— Но пой для себя, отчего нет? — пожала плечом Найя. — У нас тоже поют, только без слов. Я перешлю тебе записи на комнатный терминал. Кто хочет обойти традицию — находит способ.
***
Официальная встреча потенциальных жениха с невестой прошла гладко. Обоих спасал этикет. Их объединяло острое нежеление смотреть друг на друга, благо обычай этого и не требовал. Четыре ритуальных фразы, поклон, и все кончилось. С тех пор прошло почти целое пятилуние. Время, данное Золотым Советом на устройство помолвки и свадьбы, не было бесконечным. Даро тщательно планировал свои передвижения по дворцу, чтобы не столкнуться с невестой в коридоре, а если такое случалось, подчеркнуто холодно отвечал на приветствие и проходил мимо. Любимое место Даро — сад — оказался теперь закрыт для него, красноглазая паури оттуда буквально не вылезала. Найя говорила, что раньше у девчонки не было возможности гулять… Даже прабабушкина оранжерея оказалась оккупирована чужачкой. Даро улетал в лес, подолгу бродил там, а после долго счищал с сапог комки высохшей голубой хвои.
Нельзя вечно молчать о том, что тебя разрывает изнутри. Нельзя делать вид, что проблемы нет — от этого она не исчезнет. Но Даро упрямо отодвигал ее от себя, в детском желании спрятаться, пока гром и молнии пройдут мимо и снова выглянет солнце. Экзамены хоть ненадолго отвлекли наследника от бесконечных неприятных размышлений, потом прилетел Риэ, и жить стало хоть немного легче.
Положение Туа
