Даро улыбнулся.
— Не знаю. Воздух кончился. Плохо сосредоточился, наверное. Давай еще раз.
Он глубоко вдохнул и нырнул. Риэ плыл, прикладывая все силы, но Даро все равно стал уходить вперед. Риэ закусил губы и рванулся догонять, однако вдруг чуть не налетел на него. Даро как-то судорожно дернулся и начал тонуть. Риэ обхватил друга руками и, всплыв, выбросился на густую траву берега. Даро с хрипом вдохнул, но воздух тут же выбило из груди новой судорогой…
Разве это должно было случиться так скоро?.. Уже?.. Риэ на миг охватила паника. Он, едва осознавая, что происходит вокруг, отполз, освобождая место для подбежавшего медицинского андроида. Мелькнуло золото: гвардейцы образовали кольцо, оттеснив придворных прочь. Голубая сеть сканера ползла по телу Даро невыносимо медленно. Он нашел взглядом Риэ, пару капель смотрел ему в глаза, попытался поднять руку и отключился.
— Некроз миокарда, — бесстрастным голосом сказал андроид. — Тканевая гипоксия. Высокая опасность для жизни. Сообщение передано в медицинское крыло.
Он вынул из своей груди маску со шлангом, раздвинул полосы носилок и ловко переложил на них Наследника. Все вместе заняло не больше полутора капель.
— Что с Наследником? — встревоженно спросил кто-то из лэров.
— Недостаточный уровень доступа к информации, — холодно констатировал робот.
— Что… с ним? — хрипло выговорил Риэ. — Почему?..
Андроид повернулся к Риэ.
— Доступ разрешен. Коронароспазм либо действие миоглобинсвязывающего вещества. Требуется срочная оксигенация.
Тело Даро, казалось, парит в воздухе, соединенное с андроидом лишь шлангом кислородной маски, проплывая над клумбами и водяными мельницами. Риэ, наконец, смог оторвать взгляд и увидел Туа. Паури смотрела на него расширенными глазами. Не на Даро — на него. Мимо стрелой пролетела Найя. Риэ стиснул рукой траву, опустил голову. Потом заставил себя встать на ноги и пойти следом.
В медицинском крыле стояла напряженная тишина, нарушаемая лишь едва уловимым шепотом. Вдруг внешние двери распахнулись и вбежала Лейя Онья.
— Это правда?!
Итари поспешил к жене, стал уговаривать ее вернуться в покои. Риэ смотрел на сестру Даро, которая металась по залу от стены к стене, сметая на пути разложенные для отдыха посетителей подушки. Риэ было отчаянно ее жаль. На Майко, стоявшую в углу вместе с другими девушками-прислужницами Шуа, он старался не смотреть. Итари вернулся, проводив жену в покои и велел всем лэрнен идти к себе.
— Все будет так, как угодно богам, — сказал он.
— Мой внук прав, — вступила Шуа. — Пойдем в храм Марай Милосердной, Найя. Наше место сейчас именно там.
Когда сиуэйтки ушли, Риэ вздохнул с облегчением. Ему жизненно необходимо было попасть туда, к Даро. Посмотреть на его лицо. Убедиться… Риэ направился ко внутренним дверям, тихо беседующие Алин и Итари проводили его глазами.
О смерти сообщили ближе к ночи. Внутреннее освещение дворца потускнело, сады и канал вовсе утонули во тьме. Взлетно-посадочные площадки заблокировали, гвардия оцепила дворец, никому не позволялось ни входить в него, ни покидать без личного разрешения Итари Алина Онья. Купол защитного поля сомкнулся над крышей, тахиосвязь перекрыли, остались лишь несколько личных каналов Правителя. Но глухая тишина — это тоже повод для слухов… В городе было неспокойно, а во дворце и того хуже. Андроиды оказались нарасхват: перепуганные лэры скрупулезно проверяли еду и питье, ведь все слышали вердикт медробота.
«Теперь ты один из нас».
Риэ не смотрел на «непорочного», его интересовал Камоир за спиной жреца.
«Я сделал, что вы хотели. Теперь отпустите деда».
«Да будет так, Риэ Зунн», — шевельнул бровью «непорочный» и позволил деду приблизиться к экрану проекции.
«Улетай домой», — показал Риэ.
Камоир молча кивнул. Чьи-то руки сняли с него ошейник.
У дома Риэ уже давно стоял подержанный, но вполне крепкий джет для дальних полетов. Камоир не пилотировал такие, но мог бы настроить автопилот. Видят боги, ни один из Зуннов не желал возвращаться в Красные Пески, где все пропахло пеплом… Но ничто не спрячет лучше, чем пустыня с бурями, искажающими показания приборов.
***
Три дня никто не имеет права смотреть на тело. Дух умершего должен пройти стадии перехода в мир надводный. Три божества спросят его о жизни. Три дня будет длиться разговор покинутого тела — с духом, а духа — с богами.
Милосердная Марай придет первой. Она спросит о добром, что сделал сиуэ в жизни, и если такового окажется достаточно, вручит ему чашу с водой. Другой день будет освящен огненноокой Элай, что спросит о злодеяниях и бесчестьи, о подлости и измене. И достанет ли чаши в руках сиуэ, чтобы потушить огонь ее ярости? Если так, то следующий день возьмет себе Тиос. Его щупальца длинны, а глаза проникают в непознанное. Он не станет спрашивать. Он раскроет мысли и желания, что не были претворены в дела, и рассудит сокрытое. Он будет смотреть на потомков и на то, как распорядился сиуэ даром плодородия.
Если тот окажется достоин, то останется на островах Да Алэй отдыхать перед новым рождением. А если нет — будет сброшен за Край, в долгую сухую темноту, пока не смилостивятся боги.
Нарушать покой тела нельзя. Еще не оторванный от жизни дух отяготит чужое горе, и он не осилит продолжение пути, застряв меж миров. Один из богов может разгневаться и забрать нарушителя с собой.
***
Алин Онья улетел в дальний храм Элай, говорили, что он решил пройти испытание огнем и стать послушником. Еще говорили, что Правитель очень скорбит по сыну и, вразрез с правилами, забрал Лейю из женской половины к себе, чтобы она утешала его печаль. Итари почти не выходил из покоев, а если выходил, то выглядел немногим лучше уже отошедшего к богам и едва мог пройти до тронного зала, не опираясь на плечо андроида. Там он молча выслушивал бесконечный поток соболезнований от запертых во дворце представителей высокопоставленных семей или сидел, замкнувшись в своем горе. Поговаривали, что Правитель если и оправится, то не скоро, и вряд ли сможет остаться таким же как прежде. Что горе сделало его слабым. Потеря ребенка — пожалуй, худший кошмар для любого сиуэ, а тем более для того, кто воочию видел медленное вымирание своей расы. Кто знает, скоро ли горе захлестнет Онья безумием? Что тогда станет с народами?
Риэ мог остаться в одиночестве лишь ночью, в своей комнате. В коридорах и залах его всегда сопровождал Наставник, начальник стражи или один из боевых роботов. Риэ ничего не говорили прямо, но он ощущал эту ненавязчивую слежку постоянно и не сомневался: по ночам кто-то дежурит и у дверей. Силовые поля на окнах нельзя было отключить во всем дворце.
Вызов разбудил его посреди ночи.
«Мы здесь. И ты нужен
