Древние, да они засунули её в самую даль! Я уже подрагивал от холода, идя по запаху и развеивая вечную тьму. Наконец, запах привёл к небольшой камере с железной полкой, накрытой тонким одеялом. На нём, поджав к груди ноги, сидела знакомая фигура.
— Аеста!
Девушка чуть не упала от удивления, тут же обернувшись и сощурив глаза. Я поспешно поставил светильник на пол, пронзив взглядом сторожа и прорычав ему:
— Дай мне пятнадцать минут, и я уйду.
Тот нехотя кивнул и отошёл за угол, оставив нас наедине в спасительной темноте.
— Что ты тут делаешь?! — услышал я шёпот Аесты. Спустившись с полки и щурясь от света, она подошла к решётке, обхватив толстые прутья пальцами с чёрными ногтями.
— А ты как думаешь? — резко поинтересовался я, шагнув навстречу и осмотрев решётку. Древние, её вряд ли возможно даже расшатать!
— Пришёл на меня кричать? — не менее сухо поинтересовалась девушка, и я понял, что перегнул палку.
— Нет. Я пришёл к тебе, — уже тише ответил я, вздохнув и качнув головой. — Надо было вернуться в Рассвет… и почему я не послушал тебя?
Девушка опустила плечи, прижавшись лбом к решёткам и обессиленно опустившись на пол. Я присел напротив, смотря в её лицо, обрамлённое алыми прядями, выбившимися из косы. Её кожа стала ещё бледней, а под глазами залегли тени.
Прошло всего три дня, во время которых меня и Оюна держали взаперти, а чувствовал я себя так, словно от меня оторвали какую — то очень важную часть и сказали, что и так можно жить.
— Зачем ты пришёл? — прошептала Аеста, не смотря в глаза. — Мы ведь теперь не связаны Соглашением…
— И что? Я теперь должен на всё плюнуть и вернуться к прошлой жизни?
— А почему нет?
Я качнул головой, нерешительно сжав ладони на её ледяных пальцах и заставив поднять на себя глаза.
— Я вытащу тебя отсюда.
— Не лги. Если я и выберусь отсюда, то окажусь в темнице Клинохвостых.
Я скрипнул зубами от правоты её слов.
— Они забрали Древних, Валт… сковали их цепями, что бы они даже рыкнуть не смели, — почти с отчаяньем прошептала девушка. — Зачем они им?
— Вейлин считает, что Клинохвостые пытаются возродить Древних, — негромко признался я. — Видимо, они думают, что получив тебя, получат и мощь Древних.
— Но какая здесь выгода для Острозубых?
— Такая, что они будут союзниками, а не врагами.
Аеста не сдержалась и хрипло рассмеялась, и из её глаз вдруг потекли слёзы. Я тут же протянул руку через прутья, аккуратно стерев мокрые дорожки с щёк. Её кожа была ледяной, и стащив с себя куртку, я просунул ей. Помедлив, Аеста всё же приняла её, закутавшись и зажмурив глаза.
— Я не хочу, Валт… я не хочу сидеть здесь. Не хочу отправляться к ним… — прошептала Аеста, жмуря глаза. — Мне страшно… нас уже ничего больше не связывает, и ты теперь не рядом…
Сердце в груди отчаянно сжалось, слыша хриплый голос девушки и видя на её щеках всё новые и новые слёзы. Она задыхалась, пытаясь стереть их и качая головой. А я не мог даже обнять её, сидя по другую сторону от решётки.
Слабый, жалкий и ничтожный. Я так мечтал избавиться от девушки и Соглашения, что когда это произошло, хочу, что бы она оставалась рядом.
— Аеста, — совсем тихо прошептал я, протянув через решётку руки и попытавшись обнять её. Девушка прильнула к прутьям, и я закопался пальцами в её волосы. — Тебя не убьют, не переживай… ты нужна им, но больше всего — мне.
— Почему?..
— Я успел к тебе привыкнуть, — признался я, гладя её по спине. — Плевать на Соглашение. Пускай оно нас больше и не связывает, это не значит, что я забуду о тебе… мы ещё вернёмся в Рассвет, вот увидишь.
Аеста тихо всхлипнула, и я закрыл глаза, ощущая ещё больший гнев и ненависть к отцу. Как он посмел… что сказал Ничтожным? Вновь задарил их дарами? Заставил забыть о том, что у них есть дочь? Наверняка так и есть.
Но я не забуду.
Невдалеке послышался кашель сторожа, и я нехотя разжал руки, стерев с щёк Аесты слёзы.
— Хотел бы я на прощанье тебя поцеловать, но прутья мешают, — признался я. — Впрочем, надеюсь, это тоже будет считаться.
Взяв её за руку, я поцеловал в костяшки пальцев, словно тем самым стараясь прогнать холод с кожи.
— Считается, — слабо улыбнулась та, проведя ладонью по моей щеке. — Не делай глупостей. Если я им и вправду так нужна, то вряд ли они причинят мне вред.
— Я постараюсь, но не обещаю, — кивнул я, вновь оставив более долгий поцелуй на тыльной стороне её ладошки. — До встречи, моя черноглазая ведьма.
— До встречи, мой Повелитель, — прошептала она, и её глаза заблестели от слёз.
Как же я хотел вновь поцеловать её в губы и успокоить, обнять и прижать к себе. Но вместо этого я поднялся на ноги, поклонившись на прощанье и зашагав следом за сторожем. Он обратно вывел меня к лестнице, проворчав что — то под нос про «несуразную любовь» и закрыв за мной дверь.
Я медленно поднимался наверх, чувствуя себя пустой оболочкой. Душа осталась внизу, в камере с Аестой, и пыталась хоть как — то согреть её. Она окутывала девушку так же, как порой сознание Оюна — меня. Бережно и очень осторожно, словно боясь повредить своей бестелесной сущностью живое тело.
Глаза ослепило солнце, и застыв на последней ступени, я сморгнул проступившие слёзы. Стерев их с щёк, я взглянул на влажные пальцы. В последний раз я плакал, когда обнаружил, что Рассвет существует. Тогда я обрёл надежду, а сейчас почти что лишился её.
Как это, однако, глупо. Просить у судьбы вернуть всё обратно, как было по — старому, а потом понимать, что по — старому намного хуже. Там не было одной девушки с красными волосами и чёрными глазами, которая отказывала мне и давала пощёчины. Там не было её таинственных чар и драконов. Там были только женщины, чьи имена я почти и не помнил.
Я так и не дошёл до своей комнаты, сев на ступень одной из лестниц и подперев голову руками.
Что теперь? Что мне делать? Смириться? Вот это вряд ли. Но и идти к Отцам сразу двух кланов я не могу.
— Ты сейчас из себя представляешь крайне жалкое зрелище, — раздался раздражённый голос над головой. Я даже отвлёкся от мыслей, подняв глаза и приподняв брови. — Никогда тебя таким не видела.
Иона наклонила голову, и короткие светлые пряди посыпались ей на лоб. Тут же сдув их, она присела рядом со мной, сплетя пальцы и положив на моё плечо голову.
— Как она там?
— Хуже некуда, — хмуро признался я, обняв себя за плечи и ссутулившись. — Скоро её
