Я замерла на лужайке, не зная, что предпринять, и прислушиваясь к шуршанию травы под подошвами своих туфель. Затем до меня донеслись завораживающие переливы лютни Мириай. Музыка привела меня к первому шатру, заставила раздвинуть складки трепещущего белого батиста и шагнуть внутрь, словно под балдахин к незнакомцу.
Траву устилали ковры. В шатре хватало диванчиков и кресел для непринужденной беседы. Это сделали специально для Мириай, вскоре поняла я, ее инструменты были повсюду: сияющий клавесин, скрипка, тростниковая флейта – они ждали ее прикосновения. Она же сидела на скамеечке среди подушек, играя на лютне для двух женщин и мужчины – трех ее покровителей.
Я осталась у входа в шатер, где тени заглядывавшей внутрь ночи могли меня спрятать. По правую руку стояла госпожа Мириай – Эвелина. Ариал музыки, она выбрала это место, чтобы тихонько наблюдать за происходящим, ее глаза блестели от слез. Она слушала игру Мириай.
Песня была сладостной и неторопливой. Я внимала ей, и мне захотелось сбросить это тяжелое платье и выбрать другое – воздушное, чтобы танцевать на пастбищах или купаться в речке. Возникло желание попробовать все фрукты на свете, испить каждый лунный луч. Я чувствовала себя древней и юной, мудрой и наивной, любопытной и опытной.
Ее музыка всегда так на меня действовала, кружила мне голову. В нашей комнате она играла мне бесчисленными вечерами, когда я была обессилена, расстроена или чувствовала, что бездарна и не смогу раскрыть свою страсть.
Ее музыка, словно хлеб и вино, становилась целительной и воодушевляющей.
Я поймала себя на том, что тоже вытираю слезы.
Это движение, должно быть, привлекло Мириай. Она подняла глаза и взглянула на меня, пока ее песня продолжала звучать столь же плавно. Мириай вплела в нее несколько новых аккордов и улыбнулась. Я надеялась, что вдохновила ее так же, как и она – меня.
Я скользнула от ее шатра к другому, следуя за цветами и плющом, чувствуя себя так, будто ступаю по медовым сотам сна.
Этот шатер тоже был полон ковров, диванчиков и кресел. А еще там стояло три мольберта с удивительными картинами маслом. Я снова подошла к краю шатра и спряталась в тенях, чтобы полюбоваться шедеврами Орианы.
На ней было бордовое платье, темные волосы удерживала золотая сетка, а шея оставалась открытой. Она стояла между покровителями и рассказывала о своих работах. Они обсуждали масляные краски: какой рецепт она использует для ультрамарина, умбры.
Тихо шагая к следующему шатру, я знала, что мое предсказание сбудется: покровители станут сражаться за Ориану.
Третий шатер принадлежал Сибилле. В его центре, среди ковров, стоял столик. Она сидела за ним, в платье из изумрудной тафты, играя в карты с тремя возможными покровителями. Ее смех звенел как колокольчик, она непринужденно беседовала с гостями.
Интрига была страстью, которую я, честно говоря, презирала. Я не выигрывала дебаты, уставала от речей и была ужасным собеседником. За год, когда я пыталась стать ее избранной, мне стало ясно, что я предпочитаю укромный уголок с книгой комнате, полной людей.
– Что ты здесь делаешь?
Я обернулась и увидела госпожу Терезу, приблизившуюся ко мне словно призрак. Она являлась одной из причин, почему я оказалась так плоха в интригах. Я никогда ей не нравилась.
– Ты должна быть в своем шатре, – прошипела госпожа Тереза, щелкнув изящным кружевным веером. Ее лицо лоснилось от струившегося пота.
Я не стала утруждать себя объяснением и даже реверансом.
Следующий шатер принадлежал Абри. Внутри, в самом центре, установили большую восьмиугольную сцену. Из-за неяркого сияния фонарей и завитков дыма создавалось ощущение, что я оказалась посреди облака. На сцене стояла моя Абри – рыжие волосы, словно пламя. Ее окружали три покровителя и господин Ксавье. Я порадовалась ее веселью, тому, с какой легкостью она справлялась, даже несмотря на ужасно неудобное платье.
Актеры славились дружелюбием, в их компании всегда было легко и весело. Если бы они меня увидели, то пригласили бы к ним присоединиться, а я знала, что у меня мало времени.
Я скользнула на узкую полоску травы между шатрами, благодаря ночной ветерок за то, что он остудил жаркий полог моих волос. Я старалась дышать ровно, прижав руки к корсету и глядя, как полотнища шатра волнуются в ожидании, словно морская пена.
Наш с Цири шатер – место, где мне надлежало быть час назад.
Если я чуть наклонюсь, отбросив мысль о корсете, то смогу заглянуть внутрь, увидеть разложенные на траве коврики и ноги покровителей, начищенные до блеска сапоги…
До меня донесся гул голосов. Цири говорила что-то о погоде…
– Ты опоздала.
Услышав голос Картье, я вздрогнула, выпрямилась и развернулась. Он стоял на траве у меня за спиной, скрестив руки на груди.
– Пока еще ранняя ночь, – ответила я, но на щеках вспыхнул предательский румянец. – Вам не следовало так меня пугать.
Я подглядывала, боясь откинуть полог и войти. Что самое ужасное, Картье был рядом и видел мои сомнения.
– Где ты была? – Наставник шагнул ко мне. Я почувствовала, как его нога коснулась моих юбок. – Я уже начал думать, что ты наняла экипаж и сбежала.
Я криво ему улыбнулась. Эта мысль показалась мне невероятно притягательной.
– Честно говоря, господин…
Я хотела сказать что-то еще, но слова вылетели у меня из головы, когда я посмотрела на его наряд. Я никогда не видела Картье таким элегантным. На нем красовались бархатные бриджи, заправленные в сапоги до колен, а черный камзол, контрастировавший с белой рубашкой, украшали изящные пряжки и серебряная кайма. Волосы Картье убрал со лба и заплел в привычную косу. Он был чисто выбрит, и его кожа казалась золотистой в сиянии фонарей. Плащ страсти защищал спину Картье словно лоскут голубого неба.
– Почему ты так на меня смотришь? – спросил он.
– Как?
– Словно никогда не видела меня прилично одетым.
Я фыркнула, будто он сказал глупость. К счастью, в этот момент мимо проходил слуга с подносом напитков, и я взяла один, радуясь, что могу скрыть неловкость. Подняв дрожащими пальцами бокал, я сделала несколько глотков.
Может, из-за ликера или из-за платья, или из-за того, что Картье стоял слишком близко ко мне, но я посмотрела ему в глаза и, когда край бокала коснулся моих губ, прошептала:
– Не нужно водить меня за ручку весь вечер.
Глаза моего наставника потемнели.
– Это не входило в мои планы, Бриенна, – отрезал он. – Ты знаешь, что я думаю о тех, кто подслушивает.
– Прекрасно знаю, – улыбнулась я в ответ. – Чем это мне грозит: виселицей или неделей в колодках?
– Сегодня я милостиво тебя прощу. – Картье забрал бокал у меня из пальцев. – Забудь о ликере, пока не поешь.
– Отлично. Раздобуду другой, –
