Он допил мой ликер, прежде чем ответить.
– Я выбрал только оттенок, цветы… и то, что твои волосы должны оставаться распущенными.
Я решила не отвечать, и эта пауза заставила его посмотреть на меня. Я чувствовала, как взгляд его голубых глаз коснулся венка на моей голове, цветов, спустился по щеке, по шее – к ноющей талии. Я представила, что он счел меня красивой, и тут же отругала себя за эту глупую мысль.
– А теперь, – произнес Картье, снова встретившись со мной взглядом, – скажи: ты хочешь простоять здесь со мной всю ночь или найти себе покровителя?
Я еще раз взглянула на Картье, прежде чем набралась смелости и шагнула в шатер, оставив его наедине с ночью.
Четыре пары глаз устремились на меня, потрясенные моим внезапным появлением. Там, на диване, расположилась Цири, облаченная в темно-синее платье. Ее волосы были завиты, голову украшал венок из красных цветов, а щеки горели огнем надежд. Рядом с ней сидела очень красивая темнокожая женщина средних лет в восхитительном наряде из желтого шелка. Напротив них в креслах ожидали двое мужчин, в чьих руках сверкали бокалы с ликером. Один был постарше, его рыжеватые волосы пронизывала седина, а нос и подбородок казались острыми, словно высеченными из белого мрамора. Второй, молодой, носил темную бороду, на его щеках играл румянец, а манеры выдавали щеголя.
Цири встала, чтобы поприветствовать меня.
– Бриенна, позволь мне представить тебе наших гостей. Это госпожа Моника Лавуа. – Женщина в желтом улыбнулась. – А это господин Брис Матье. – Надменный мужчина с бородой встал и, кивнув, поднял бокал. – И господин Николя Бабино. – Холодно державшийся рыжеволосый мужчина тоже поднялся на ноги и коротко поклонился.
У троих покровителей на шее виднелись застежки синих плащей: все они были господами Науки.
– Приятно познакомиться, – ответила я, склоняясь в почтительном низком реверансе. Несмотря на старания Цири, я чувствовала себя так, словно кости вот-вот выйдут из суставов, и это шелковое платье тоже было чужим.
– Позволь мне украсть тебя первой, – обратилась ко мне Моника Лавуа.
– Конечно, – отозвалась Цири, но я увидела тень сомнения в ее глазах, когда она отошла, уступая мне место на диване. Цири хотела заполучить эту покровительницу, и я решила действовать осторожно.
Я опустилась рядом с Моникой, а Цири встала между двумя мужчинами, вовлекая их в беседу. Оба смеялись.
– Итак, Бриенна, – начала Моника, и другие голоса превратились для меня в неразборчивый гул, – расскажи о себе.
У меня был подготовлен план подобной беседы. Сначала следовало сказать о двойном гражданстве, затем – об учебе у господина Картье и, наконец, о великолепии Магналии. Я решила коснуться первой темы.
– Я избранная Науки, госпожа. Мой отец – из Мэваны, а мать – из Валении. Я воспитывалась в приюте Кольберта, пока в десять лет не попала сюда…
Слова звучали отрывисто и вымученно, будто мне не хватало дыхания, но Моника оказалась добра, в ее глазах читались интерес и ободрение: она хотела, чтобы я рассказала больше об уроках, Магналии и моей любимой ветви Науки.
Наконец, после того как я, казалось, целую вечность говорила о себе, она открылась.
– Я врач с острова Баскун, – представилась Моника, беря новый бокал ликера с подноса. – Выросла на острове, в восемнадцать лет раскрыла свою страсть и стала ассистентом врача. Уже десять лет я хозяйка аптеки и больницы и хочу двигаться дальше.
Значит, она принадлежала к медицинской ветви Науки и искала госпожу страсти себе в помощь. Она предлагала партнерство. Я не позволила себе увлекаться ее предложением и почувствовала, как Цири внимательно следит за нами.
– Возможно, стоит спросить, как ты относишься к крови, – добавила Моника, с улыбкой потягивая ликер. – Мне довольно часто приходится ее видеть.
– К счастью, я не боюсь крови, – ответила я, поняв, что это шанс вернуться к своей истории, как советовал мне Картье.
Я рассказала, как Абри разбила лоб, оступившись во время выступления. Вместо того чтобы звать врача, Картье разрешил нам с Цири зашить ее рану. Он подсказывал, что делать, глядя поверх плеч, а Абри – поразительно! – даже не вскрикнула.
– О, Цири рассказывала мне об этом, – кивнула Моника, и я почувствовала, что краснею. Мне и в голову не пришло свериться с ее рассказом. – Как чудесно, что вы вдвоем смогли помочь вашей подруге.
Цири пыталась на меня не смотреть, но она слышала мою повторную историю и ответ Моники. Воздух заискрился от напряжения, и я поняла, что есть только один способ все исправить.
– Да, вы правы, госпожа Моника. Но Цири гораздо лучше меня владеет иглой. Потом мы сравнили наши стежки – мои были не столь аккуратны, как ее.
Моника грустно улыбнулась. Она поняла, чего я хотела: избежать состязания. Она должна была выбрать Цири, а не меня.
На мои юбки упала тень, и я поняла, что ко мне подошел молодой бородатый покровитель. Его наряд был черно-серебристым. Когда он протянул мне бледную ухоженную руку, запахло кардамоном и мятой.
– Могу я украсть тебя?
– Да, господин Брис, – ответила я и поблагодарила Монику за беседу, подавая ему ладонь. Он увлек меня с дивана.
Я не помнила, когда последний раз касалась мужчины.
Нет, кажется, помнила. Осенью, когда мой дедушка привез меня учиться в Магналию, семь лет назад. Он обнял и поцеловал меня в щеку. С того мгновения все нежные прикосновения исходили от моих сестер-избранных, когда мы брались за руки, обнимались или танцевали.
Я не могла справиться со смущением, пока Брис, не отпуская руки, вел меня в тихий уголок шатра, где в мягком сиянии свечей стояло два кресла.
Я села и подавила желание вытереть ладони о юбки, когда он протянул мне бокал ликера. В это мгновение я увидела, как Картье наконец вошел в шатер. Он сел на место, занимаемое до этого Брисом, и заговорил с рыжеволосым покровителем. Мой наставник положил ногу на ногу и явно наслаждался беседой.
– Я слышал, что твое призвание – история, – заявил Брис, опускаясь в кресло рядом со мной.
Отведя глаза от Картье, я спросила:
– Могу я узнать, откуда вам это известно, господин Брис?
– Мне сказала Цири, – ответил он. Я попыталась угадать, сколько ему лет. Возможно, чуть за тридцать. Брис был хорош собой: с яркими, дружелюбными глазами и таким мягким голосом, словно он учился в лучших школах, вкушал самую изысканную пищу и танцевал с прекраснейшими из женщин. – Признаюсь, это заинтересовало меня, я ведь и сам историк.
Так назвали меня Цири и Картье, который признался, что связан с этой ветвью, хотя предпочел учить. Беспомощная, я вновь взглянула на него.
Наставник тоже смотрел на меня, сидевшую с Брисом Матье, словно мы не были знакомы. Он казался абсолютно бесстрастным, пока я
