– Избранная хоть куда! – вскричал один из покровителей Сибиллы, салютуя мне кубком вина.
Я не обратила на него внимания. Смотрела на Николя, желая, чтобы он понял.
– Так сколько лет ты посвятила Науке? – проронил он.
– Три года.
Не этого ответа он ждал, не такую госпожу страсти искал.
На этом ночь для меня закончилась.
Я продолжала сидеть рядом с Николя, пока подавали остальные блюда, но его интерес иссяк. Мы говорили с соседями по столу. После десерта из марципановых конфет я заставила себя смешаться с остальными, болтать и смеяться, пока не настала глубокая ночь и половина покровителей не отправились в постель. Лишь несколько из нас остались в шатре Мириай, слушая, как она исполняла песню за песней.
Только тогда я выскользнула из шатра и посмотрела на сады, залитые тихим лунным сиянием. Мне нужно было остаться одной, обдумать то, что случилось.
Я шла по тропинкам, позволив изгороди, розам и плющу поглотить меня, пока ночь вновь не стала нежной и тихой. Остановилась перед зеркальным прудом, кинула в темную воду несколько камешков, а затем услышала голос.
– Бриенна!
Я обернулась. Картье стоял вдалеке, среди теней, словно не был уверен, нужно ли ему здесь находиться.
– Господин Картье.
Он подошел ко мне. Я решила не говорить ему ничего, но он спросил сам:
– Что случилось?
Я вздохнула, опустив руки на твердые кости корсета:
– О господин, неужели по мне все так заметно?
– Что-то случилось за ужином. Я видел это по твоему лицу.
До этого я никогда не слышала сострадания в его голосе. Я чувствовала его как сахар, тающий на языке. Жалость, которую он прежде мне не выказывал. Возможно, прояви он ее раньше – все было бы по-другому и я смогла бы сохранить интерес Николя Бабино.
Но, скорее всего, нет.
– Я показалась необразованной Матье и недостаточно опытной – Бабино, – наконец призналась я.
– Как же так? – Картье говорил гневно и резко.
Я покачала головой. Волосы рассыпались по плечам, когда я грустно улыбнулась ему в лунном свете.
– Не принимайте это близко к сердцу, господин.
– Я все принимаю близко к сердцу, когда речь идет о тебе и Цири. Скажи мне, что они говорили.
– Ну, два поколения родословной вылетели у меня из головы. Бриса Матье это смутило.
– Мне нет дела до Бриса Матье, – оборвал он меня. Я удивилась. Казалось, в голосе Картье мелькнула нотка ревности. – Что с Николя Бабино? Он – покровитель, которого я тебе желал.
Теперь все стало ясно: он хотел, чтобы я сделалась ариалом. Вероятно, он знал, что Цири станет врачом. Он догадался о ее устремлениях без усилий, но что насчет меня? Я задрожала, несмотря на жару, чувствуя, что мой наставник совсем не знал меня. Разве мы хотели одного и того же?
У нас в головах сложилось два разных образа, и я не была уверена, что их можно соединить в нечто прекрасное.
– Я думала, вы говорили: я – историк, а не учитель, – заметила я.
– Да, – ответил он, – именно так. Мы с тобой очень похожи, Бриенна. Мне кажется, все историки должны начинать как учителя. Время, проведенное в Магналии, не охладило моей любви к истории. Наоборот, она разгорелась с новой силой, а до этого тлела как уголек.
Мы смотрели друг на друга. Звездный свет смягчал разделявшие нас тени.
– Объясни мне, что он сказал, – мягко потребовал Картье.
– Его не впечатлили три года учебы.
Картье вздохнул и резко провел рукой по волосам. Его раздражение стало заметным. Пряжки на камзоле тускло сверкнули.
Он проговорил:
– Значит, он недостоин тебя.
Я хотела сказать, что очень мило с его стороны говорить так, но мое горло сжалось, и из него вырвались совсем другие слова.
– Возможно, этому не суждено было случиться, – прошептала я и пошла прочь.
Картье схватил меня за локоть. Я не успела уйти. Он словно понял, что словами меня удержать не удастся. Его пальцы скользнули по моему обнаженному предплечью, вниз и сплелись с моими. Он держал меня за руку в море травы, спокойный и уверенный, как небожитель. Это напомнило мне о прошлом. Когда-то его пальцы уже сплетались с моими, его касание воодушевило меня держаться прямо и найти место в этом Доме. Тогда я была девочкой и он казался таким высоким, что я и не надеялась до него дорасти.
Окунувшись в воспоминания, я прикрыла глаза, пахнувший жасмином ветерок играл между нами, пытаясь нас сблизить.
– Бриенна. – Картье погладил большим пальцем костяшки моей руки. Я знала: он хотел, чтобы я открыла глаза, посмотрела на него и поняла, что происходит между нами.
Он нарушает правило, подумала я, ради меня. Я позволила этой правде петь в моем сердце и глубоко вздохнула.
Я открыла глаза, приоткрыла губы, чтобы сказать, что он должен отпустить меня, когда мы услышали смех по ту сторону изгороди.
Его пальцы отпустили мои, мы отстранились друг от друга.
– Бри! Бри! Где ты?
Это была Мириай. Я повернулась на звук, когда она показалась на тропинке вместе с Орианой.
– Пойдем, пора в кровать, – кликнула она, не замечая Картье, пока не подошла ближе. Узнав его, Мириай замерла как вкопанная. – О, господин Картье.
Они с Орианой присели в реверансе.
– Спокойной ночи, Бриенна, – прошептал Картье, поклонившись мне и моим сестрам, и ушел.
Ориана, нахмурившись, смотрела ему вслед, но Мириай пожирала меня взглядом.
– О чем вы говорили? – зевнув, поинтересовалась Ориана, когда мы направились к дому.
– О покровителях, – ответила я.
– Все в порядке? – спросила Мириай.
Я взяла ее под руку. На меня внезапно навалилась усталость.
– Конечно.
Но, когда мы вышли к свету, Мириай все еще изучала мое лицо.
Она знала, что я солгала.
Глава 9. Песня Севера
Настал понедельник, полный дождей и тревоги. Вдова весь день провела у себя в кабинете, беседуя с покровителями. Избранным ничего не оставалось, кроме как мерить шагами второй этаж. Нам сказали оставаться поблизости. Вдова могла позвать нас, чтобы обсудить наши предложения.
Я сидела с сестрами в комнате Цири и Орианы и слушала их щебет, быстрый, как всполохи молнии за окном.
– Тобой заинтересовались все три покровителя?
– Если так, кого ты выберешь?
– Как думаешь, сколько они предложат?
Вопросы летали вокруг, и мои сестры-избранные делились впечатлениями, надеждами и мечтами.
Я слушала, но не участвовала в разговоре, потому что времени почти не осталось. Приближался вечер, и я готовилась встретиться со своим главным страхом: с тварью, сотканной из теней моих ошибок и неудач.
Часы пробили четыре, и Вдова послала за первой из нас, Орианой. Когда она вышла из комнаты, я спряталась в библиотеке. Сидя на стуле у окна с «Книгой Часов» на коленях, я смотрела, как дождь струится по стеклу. Я страшилась вновь читать о Камне Сумерек, боясь снова
