— Ну ладно, спустимся с этих небес — произнес он, протирая очки — спасибо вам огромное за помощь, за приют. Надеюсь, я не очень обременял вас все эти шесть дней.
— Что вы… — добродушно улыбнулся Николай Чершевский — Напротив, я у вас в долгу. Наши беседы дали мне пищу для нового романа. Помните, я говорил вам? Фантастического….
— Вот как? — Рэд несколько даже опешил — Я польщен…
— Просьбы ваши тоже не обременяют… Костюм вам купил без труда, какой просили…. Вы, я вижу, мастер конспирации. А цвет глаз вот изменить не удастся — шутливо продолжил писатель — Хотя очки с простыми стеклами я принес. Роговая оправа, без сомнения, меняет ваше лицо, а глаза-то прежние… Тут уж ничего не поделаешь.
— Ошибаешься, братец — возразил доктор Алексей — Продаются и контактные линзы, позволяющие менять цвет глаз. Правда, они дороги. Товар для богачей.
— Кстати о богатстве — нахмурился Рэд — Тех денег, что я вам дал, хватило? Очки и косметика дешевы, а вот костюм… В связи с войной все дорожает, в том числе и одежда.
— Нет, на этот костюм цена приемлемая… Товар вы указали неходовой. У молодежи классика не пользуется спросом. Хотя Медвежутин снова обмундировал учащихся в форму, но вне школы и университета они по-прежнему предпочитают яркие тона. А тут такое: размер для молодого, цвет и фасон для взрослого… Торговец не дорожился, рад был что взяли.
— Мой персонаж, по легенде, молодой успешный аспирант, всего добился сам, тщеславен и гордится заслугами. Жаждет признания. Я, знаете, даже для эпизодических превращений продумываю мелочи. Не только внешность и походку, но и психологию. Учебники по актерскому мастерству читал с увлечением. Подойдет именно тот костюмчик, что я описал. Так-с… Можно взглянуть?
— Вот, пожалуйста… Классический черный. Шелковая белая сорочка. Ботиночки стильные, с претензией. Галстук легкомысленный, как просили, пестренький. Не забыл даже запонки… Ну и плоский чемоданчик-дипломат очень подходит к вашему образу.
— Дом кладут по кирпичу, а роль… Впрочем, это не мои слова. А то вы их, чего доброго, впишете в роман… — пошутил Рэд, переодеваясь. Разгрузочный жилет с набором выживания он надел под широкий пиджак.
— Нет, серьезно — пригладил круглую бороду Николай Чершевский — То, что вы мне рассказали в эти пять дней, начиная от психологии личности и кончая прогнозом о рукотворном рае — настолько цельно и закончено, что я пожалуй выведу героя, на Вас похожего… В будущей книге…
— Ну, спасибо. — Рэд даже прижал руку к сердцу, от избытка чувств — Вы решили мне подарить бессмертие… Ведь для нас, материалистов, оно в памяти других. В том следе, который личность оставляет после себя в истории.
— Да, в этом смысле, писатель волшебник. — весело откликнулся Алексей. — В отличие от нас, докторов, он способен дарить вечную жизнь… Свом героям, естественно.
— Будьте осторожны — напутствовал Николай Чершевский
— Николай, уж коль скоро я попаду на острие вашего пера, то смерти мне бояться нечего…. — Рэд теперь и улыбался по-иному, он без остатка растворился в образе самоуверенного аспиранта — Сейчас выключу 'Пелену' и положу ее в карман. Потом вы откроете дверь, и я исчезну. Но хочу сказать напоследок: искренне рад, что нашел здесь приют и провел эти дни в вашем обществе. Прощайте, дорогие!
Он окинул взглядом тесное книгохранилище, массивные дубовые шкафы, узкую тахту и неказистый письменный столик, за которым ключевые игроки будущего подполья обсуждали тайные дела. На краю столешницы лежала черная коробочка 'Пелены'.
Толкнув обшарпанную дверь подъезда, Рэд впервые за шесть дней очутился на улице. Свет, тепло, звуки и краски мира с такой силой нахлынули на него, что с непривычки заговорщик опешил и остановился как вкопанный. Щурясь от нестерпимо ярких лучей, он оглядел двор. Кажется, ничего подозрительного. Безлюдье. Тишь. Буйные раскидистые деревья шевелят кронами под ветром. В живительной тени, у качелей, беседуют мамаши, покачивая коляски с детьми. Заперты и мертвы автомобили на парковочной площадке. На асфальт уже легли кое-где желтые листья. Подпольщик судорожно перевел дух. С непривычки кружилась голова. Он сощурил глаза, жадно вбирая новые впечатления — недельное затворничество обострило чуткость к природе. Городское небо, в легких перистых облачках, радовало его также остро, как синий купол над Урбальскими горами. Оно казалось живым и ласковым. Даже тонкие черные нити проводов, перечеркнувших лазурь, не портили впечатления. Придя в себя, подпольщик неторопливо двинулся вдоль исписанных стен, миновал футбольную площадку: там сейчас не звучали удары мяча и ребячьи голоса. Он прошел под арками, крашенными желтой охрой. Пересекая спокойный проулок, Рэд оглянулся по сторонам, еще раз убедился: слежки нет. Шел он через дворы, избегая людных мест, оглядывал дворовые скверики, и поймал себя на том, что тревожится за судьбу этих зеленых оазисов: ведь рано или поздно варварская 'уплотнительная застройка' доберется и сюда… С элегической грустью, смешанной с радостью от чудной картины, подпольщик любовался маленькими фонтанчиками, роскошными бархатными цветами на клумбах, алыми гроздьями рябин. У него вдруг возникло щемящее чувство, будто он любуется природой в последний раз.
Усилием воли прогнав нелепое предчувствие, Рэд зашагал вперед. Покинув уютные дворики, он направился к шумному перекрестку городских магистралей — туда, где высились две старинные высотки, все в гипсовых завитушках. Вой моторов, рев сигнализаций и звуковых сигналов, трепетание горячего воздуха, гул людских голосов и суета прохожих — помогли подпольщику преодолеть разнеженность.
Сосредоточенно оглядывая широкие тротуары, Рэд примечал неладное: у обочины примостилась патрульная машина, и тройка полицаев с автоматами наизготовку проверяла документы у водителей легковушек. Поодаль, близ полицейской будки, занял пост кинолог с собакой, а внутри за стеклом виднелись автоматчики в бурых касках. На стороне, где пролегал его маршрут, вооруженных стражников не было — но в толпе у остановки наметанный глаз конспиратора сразу выделил нескольких мужчин в черных отглаженных брюках и белых рубашках. Дюжие молодцы походили друг на друга как близнецы: короткая, по-уставному опрятная стрижка, начищенные тупоносые ботинки единого фасона, крепкое телосложение, лица незаметно-стертые. Именно по нарочитой неприметности Рэд и засек их. 'Это не полиция' — понял он — 'Это РСБ. Причем не служба наблюдения. Очевидно, всех сотрудников кинули на патрулирование улиц. Крупная операция. Скорее всего, охота идет за мной.'
Заговорщик лениво прошествовал мимо остановки, качая в руке чемоданчик. В любой момент он был готов подорвать 'Пелену' в кармане, а вслед надкусить ядовитую ампулу. Ух… Кажется обошлось… Тех, кто шикарно одет, полицаи трогать боятся — мало ли какие связи у задержанного. Но ведь это РСБ, могли и задержать. Очевидно, маскарад и грим сделали свое дело. Вьехал в город загорелый, светлорусый, небрежный 'мастер химкомбината' — уходит бледный и щеголеватый черноволосый аспирант, облеченный в классический костюм. Молодой всезнайка в претенциозном галстуке, с узенькой бородкой-'якорем'…
Итак, не задержали. Теперь проверим, увязался ли хвост…
Рэд неторопливо поднялся на высокое железное крыльцо магазина бытовой химии. Даже в этот момент заговорщика не оставила ирония. Он хмыкнул: хозяева магазина, дабы пластиковая дверь не захлопнулась, прижали её зеленой мусорной урной, лавочку отнюдь не украшавшей. Взойдя по ступенькам, Рэд глянул вниз: тротуар был как на ладони. Худшие опасения подтвердились: один из безликих следовал за ним.
'Черт, и откуда берутся такие одутловатые рыла с пегими ресницами.' — выругался про себя заговорщик — 'В чем же мой прокол? Выгляжу пристойно. Слишком улыбчив и роскошен, видимо. Похож на иностранца? Так, начинается… Посмотрим еще, для верности'.
Он быстрой походкой проследовал в торец торгового зала, медленно развернулся. Выбирая у полки мелочь — медицинский клей, школьные акварели, ватные тампоны и перчатки для мытья посуды — он украдкой посматривал на соглядатая. Здоровенный бугай, обливаясь потом, бестолково скитался меж рядов, ничего не покупая. Все ясно, денег на оперативные нужды патрульным не выдали, срочно бросили на улицы весь состав….
Теперь, когда Рэд уверился в наличии слежки, им овладел мальчишеский азарт — 'Ну, даже лучше, что это произошло здесь. До ближайшей точки пятьдесят шагов'. Две точки, для ухода от слежки, были
