намечены и оснащены Рытиком заранее, они входили в стандартный план отхода, которым Рэд и воспользовался.
Сунув покупки в карман, он вальяжно и неторопливо вышел из магазина и направился вниз по тротуару, к химчистке за углом. Миновав торговок цветами и свернув, Рэд мгновенно ускорил шаг. В салон химчистки почти вбежал, и при такой жаре сбившееся дыхание скрыть не удалось — но это было и не нужно. Сконфуженно улыбнувшись, Рэд обратился к девушке за барьером:
— Скажите пожалуйста, где здесь туалет?
Приемщица была снисходительна: ишь как запыхался прохожий, видно нужда неотложная — и быстро указала на служебный вход. Юркнув туда, Рэд уверенно поднялся на второй этаж — он хорошо изучил планировку — зашел в кабинку уборной и запер дверь изнутри. Открыв зеленый шкафчик, подпольщик извлек оттуда драный дерюжный мешок — три часа назад его принес пенсионер Торопов, по указанию Рытика — и быстро вынул оттуда новый костюм: изодранные лохмотья бродяги. Там же лежал театральный парик (буйные грязно-седые космы), и длинная широкая накладная борода, столь же неопрятная.
Быстро натянув перчатки, Рэд переоделся, открепил спинку жилета, извлек капроновый тросик с карабинами и положил на подоконник. Затем Рэд небрежно посадил на медицинский клей новую шевелюру. Пальцем он быстро растер на щеке голубую акварель, по краям смазал желтым, стушевав края мазни внутрь и наружу, а в центре ватным тампоном нанес алые пятнышки. Синяк вышел знатный: трехдневный, буро- зеленый, с кровоизлиянем. Рэд глянул в мутное зеркало: теперь там отражался не щеголеватый молодой аспирант со стильной бородкой-'якорем', а чумазый рваный алкоголик-бродяга с фонарем под глазом, заросший спутанными волосами.
— Ух ты… Страсти-мордасти! — не сдержавшись, заговорщик бросил реплику вслух.
Сложив прежний шикарный костюм в чемоданчик, Рэд лихо вышиб кейсом стекло в уборной, сбросил конец длинного троса в колодец хоз. двора, а другой конец веревки укрепил на батарее отопления. Спустившись вниз, на гаражную крышу, заговорщик спрыгнул в пустой сквер. Там он выбросил кейс в колодец, и поплелся к помойке — шаркая ногами, пьяно покачиваясь.
Сосредоточенно роясь в отбросах, Рэд украдкой зыркал по сторонам. Он видел, как безликий детина пулей выскочил из химчистки. Шпик заполошно метался по двору, его потная рожа раскраснелась, она сияла как медный самовар. Наконец, став от Рэда в пяти шагах, охотничек вынул мобильный телефон и бросил в трубку: 'Ложная тревога. Очкарик живет в доме у химчистки. Его во дворе жена и дети ждали с покупками. Зачем? Ну, ключ забыли… Ага, я сейчас… 'Признаваться в провале не хотелось — у начальства с неумехами разговор короткий. Еще минут пять горе-сыщик приходил в себя, стирал пот со лба, курил — и бросив под ноги Рэду окурок, направился на исходный пост…
Наблюдая за кульбитами РСБшника, Рэд позабыл о других опасностях. И потому, когда на плечо его легла тяжелая ручища — вздрогнул всем телом, пружинисто отпрыгнул в сторону. С образом спившегося бродяги такое поведение не вязалось.
— Н-ну ты, козел — его сосед, подлинный бездомный, с сизыми прожилками на обожжённом лице, трясся от ярости и похмелья — Ты чё на мой участок пришел..
Неизвестно откуда, но с поразительной быстротой, к пьянчуге пришло подкрепление — еще тройка местных люмпен-пролетариев.
— Ты урод, погань… Чё, порядка не знаешь… Я сейчас покажу… твою мать…
Рэд не нуждался в том, чтобы урбоградские алкоголики показывали ему кого-то из родных. Он задумался, как доходчивее растолковать им это. Худощавый и хрупкий заговорщик не отличался физической мощью, но знал двадцать смертельных зон точечного удара. Этого был достаточно, чтобы отправить к праотцам любого пьяного задиру.
'Все же, оборванец не виноват в своей деградации' — сочувственно помыслил Рэд — 'Это режим Медвежутина и капитализм низвели беднягу на скотский уровень. Ладно, не стану калечить нищеброда…'
Меж тем, агрессор схватил палку и грозно надвигался, запрокинув лохматую голову. Усмехнувшись, Рэд собрал тонкие пальцы клювиком, и легонько ударил его чуть пониже кадыка, меж ключиц. Бродяги сперва не поняли, что произошло: забияка повалился на асфальт — кашляя, задыхаясь, обливаясь слезами. После же взглянули на Рэда с опаской: им стало ясно, что ловкий боец лишь выдает себя за старого бомжа. Оставив приставалу на попечение собутыльников, Рэд направился в дальний угол сквера, и исчез в подземном коллекторе.
Через двадцать минут, в полном соответствии с картой маршрута, Рэд вынырнул из тоннеля у поворота железной дороги. Товарные поезда тут замедляли ход — эта деталь была вовремя замечена и оценена командой Рытика. Иного пути и не оставалось: все выезды из города были перекрыты, на вокзале шла облава, платформы полустанков топтали сапоги автоматчиков, автомобильные пробки возникали на мостах по причине повальных проверок, в аэропорту и на речных пристанях творилось черт знает что.
Отдышавшись под кустом, Рэд дождался, когда грохочущий товарняк притормозил на излучине. Схватившись за чугунные ступеньки платформы, заговорщик перевалил через борт.
'Эх, уголь, будь он не ладен! Да все равно уж, весь в грязи… Картофельные очистки… Коллекторная ржавчина…' — Рэд с облегчением вздохнул, привалившись к торцу платформы и наслаждаясь мерным стуком колес — 'Поезд-то идет не к Урбальским горам, а в другую сторону… Да и черт с ним… Сейчас главное выехать за пределы городской черты, верст за пятьдесят… В любом направлении… Потом как- нибудь доберусь… А все же, возраст чувствуется… Чем дальше, тем сложнее участвовать во всей этой кутерьме… Или это от того, что хозяин не давал мне спать? Три ночи без нормального сна, как минимум… Все, пора просить у подполья другое ремесло. Как пить дать, попрошусь работать с бумажками…'
'С бу-маж-ка-ми… с бу-маж-ка-ми…' — пели стальные колеса. Запрокинув голову, подставив щеки ласковому ветру и вглядываясь в прозрачную синь, подпольщик забылся сладким сном. ***
Ред неутомимо и споро шагал по проселку. Стоял зной. Бескрайние поля по обочинам дороги звенели стрекотом кузнечиков. Из под ног вилась сухая бурая пыль. Но о чистоте брюк пешеход не думал— они были прежними, бродяжьими.
Лохмотья старой кофты и парик подпольщик давно выбросил под куст в перелеске, у берега узкой мутной речки. Голубой ключ, питавший ее, оказался очень кстати: ледяной водой заговорщик смыл с лица остатки грима, волоски приклеенной бороденки, угольную пыль и нарисованный синяк. Все же путник являл собой забавное зрелище: драные бордовые штаны и разгрузочный жилет защитного цвета, накинутый на шелковую рубашку 'аспиранта'. Трудно поверить: всего пять часов назад эта сорочка была белоснежной… Впрочем, селян это не шокирует.
Две колеи, проделанные тракторами, уходили в даль, прямая тропа стрелой пересекла равнину, плоскую как стол. До Урбальских гор было очень далеко — Рэд проспал в поезде дольше нужного, и оказался на двадцать верст западнее, чем расчитывал.
'Итак, поселок Ячменево.' — думал Рэд — 'Где же он? Междугородные автобусы делают там короткую остановку. А рядом, как всегда, крутятся частники, подрабатывая извозом. В кассе автобуса требуют паспорт, но 'дикий' таксист без вопросов везет куда угодно. Путь мой — северо-восток. Подбросят до Пятигорья, там заночую где-нибудь на старом сеновале… А потом пешочком, по пустынной дороге — разве что лесовозы ездят — на кордон, на таежную заимку…. Домой… '
Он отчетливо вспомнил запах хвои, подымающиеся у горизонта хребты Урбальских гор — поросшие буйной чащей, но с голыми кремнистыми верхушками. В его памяти навек запечатлелись величавые 'каменные реки' из огромных обломков скал, заросших мхом и лишайниками. Незабываемы были горные, извилистые холодные ручьи: их струи весело прыгали по камням, в брызгах играла радуга…
Густое благоухание медуницы, настоянный на травах воздух, тишь и благодать — все сейчас воскрешало память о счастливых месяцах, проведенных Рэдом на заимке. Он торопил себя, желая как можно скорее оказаться на базе…
'Вот уже и домом называю тот кордон… Что ни говори, в моем возрасте уже хочется оседлой жизни. Привязался я к лесному логову…' — Рэд замедлил шаг — 'А ведь давал себе зарок: не привязывайся ни к чему… Очевидная уязвимость.'
В сладкий запах медуницы вплетался аромат спелых яблок.
'Откуда это?' — удивился подпольщик — 'Садов поблизости нет, кажется… А… Вот в чем дело…'
