– Тебе это по вкусу пришлось, – проговорил Ричард.
– Еще как!
Ричард запустил язык в свое вино и вылакал немного. Бросил на Жюля взгляд, какой можно бы счесть оценивающим.
– Расскажи мне, Жюль, что ты в данный момент видишь?
– Ну, миленькая кухня.
– Немного не прибрана.
То была правда. Жюль явно прервал запоздалый ужин Ричарда. Розовые (ну, он полагал, что они розовые) мраморные столешницы следовало бы хорошенько оттереть, прежде чем кто-то попытался завтрак приготовить.
– Но я не об этом спрашивал. Расскажи, что ты видишь, когда на меня смотришь.
Жюль сощурился.
– У вас довольно внушительная фигура. Тяжести поднимаете?
– Нет. А теперь что про мою кожу скажешь?
– Наверное, дело в освещении. Но, похоже, вы мало бываете на солнце.
– Это верно. Что-то еще?
Жюль отвел взгляд и сделал хороший глоток вина:
– Да как обычно.
– Понимаешь, со мной тоже небольшое несчастье произошло, – произнес Ричард.
Жюль почувствовал, что краснеет.
– Однажды. Не совсем несчастье, я полагаю. Хотя и случай с тобой тоже не несчастье. Вот так-то вот.
Жюль подумал, а не начинает ли Ричард пьянеть. От замечаний он воздержался, но бокал свой поставил.
– В те времена, – произносил Ричард, – я иллюстратором был… дизайнером… вроде тебя. Не на компьютере. Я рисовал обложки журналов, книг и делал иллюстрации к текстам в них, рисуя пером и тушью, иногда углем. Иллюстрации были жуткие. К рассказам о смерти.
Жюль припомнил картину с шабашем ведьм, череп на столе и кивнул, заметив:
– Могу себе представить.
Ричард хлебнул еще вина и вылил остававшееся в бутылке в свой почти опустевший бокал.
– Можешь? Жюль… Я могу звать тебя Жюлем? Ты ведь не здешний, так? Не из Новой Англии, я хочу сказать. Нет. Тебя акцент выдает. Но откуда?..
Родился Жюль в Монреале, о чем и сказал.
– Канада. Молодая страна.
– В сравнении с этой, – хмыкнул Жюль.
– Чертовски верно: в сравнении с этой. Как ты тут-то оказался, Жюль? И не надо мне рассказывать, что ты с велосипеда упал.
– Школа, – ответил Жюль. – А вместе с этим и Хелен, и свадьба, и работа в «Геральд», и увольнение, и нынешний бизнес. – Впрочем, в детали он не вдавался, даже когда Ричард требовал их, даже когда настаивал на них до неприличия. Могло бы и за рамки приличий выйти, однако Ричард вдруг осекся и умолк. Он смотрел мимо Жюля, вглядываясь в темноту у него за плечом.
– Не ждала, что ты вернешься раньше, чем еще через несколько недель, – сказала она.
Жюль вздрогнул, повернувшись на стуле. Она стояла у него за спиной в коротком шелковом халатике, распущенном у пояса, прислонясь к косяку двери в коридор.
– Я сбежал, – произнес Ричард.
– Что случилось?
– Рано закончил. Скроуфинчу надоело.
– Ты от него получил, что нужно было?
– Что смог, взял. Этого хватит.
– Скроуфинч – это один из натурщиков Ричарда, – пояснила она, обращаясь к Жюлю.
– Понимаю.
– Он вернулся к использованию натурщиков. Для рисунков с живой натуры.
Ричард фыркнул:
– Живой натуры!
Она изобразила подобие понимающей улыбки и, обойдя Жюля, зашла на кухню. Оценила беспорядок:
– А-а! Ты уже поел.
Ричард пожал плечами, а она переводила взгляд с Жюля и Ричарда на пустую бутылку.
– И оба вы, как я вижу, вина испили. Жюль, вы считаете это разумным? По-моему, я слышала, что с вами в туалете было. Вы уверены, что не ударились головой?
Жюль был уверен и сказал об этом. Она открыла холодильник, достала бутылку «Шардоне».
– Надеюсь, тогда вы не будете возражать, если я присоединюсь к вам.
Ричард указал рукою на свободный табурет. Она достала еще один бокал, свернула горлышко бутылке и щедро налила себе. Ричард сполоснул свой пустой бокал и протянул его за вином. Жюль накрыл свой бокал ладонью, показывая, что ему пока вполне хватит.
– Ну так у вас обоих была возможность поболтать, – сказала она. – Это здорово. Что думаешь, Ричард?
– Какое это имеет значение?
– Имеет.
– Красив, – произнес Ричард. – Мил.
– Думаешь, тебе понравилось бы написать его?
– Не говори глупостей. Она глупости говорит, – обратился он к Жюлю.
– Это так, идея мелькнула, – сказала она. – Это могло бы позволить вам создать что-то вместе. Я собираюсь просить его остаться.
Жюль улыбнулся. Похоже, вот так в этом доме дела делаются – с прямотой, с нарочитой, на грани приличия, откровенностью.
– Благодарю вас, – выговорил он, думая, насколько все это освежающе, потом поднял бокал, словно тост возглашал, и одним залпом выпил все вино и всю скопившуюся муть на дне.
– Еще вина, Жюль? – Она налила ему, не ожидая ответа.
К субботе плечо у Жюля совсем одеревенело, и в тот день она вручила ему повязку на него.
– Придет время, вам надо будет поупражнять его. А пока – покой. Пусть он исцеляет.
Повязка была из ярко раскрашенного куска полотна, казалось, ее вырезали из старой хипповой юбки. Она накинула повязку ему на шею, и с ее помощью он уложил руку в петлю. Больно было отчаянно, но стоило все устроить, как и в самом деле стало легче.
Велосипед его пропал. Он заметил это в пятницу вечером, за день до подаренной повязки, выйдя на парадное крыльцо подышать свежим воздухом, полюбоваться скульптурами, возможно, пройтись (боль во все еще одеревеневшем плече не располагала к езде на велосипеде), отделаться от ужина и прочистить голову от вина. Увы, велосипед пропал, наверное, украли. Он подумал было вызвать полицию и подать заявление о пропаже, но она отговорила, сказав, что, учитывая все обстоятельства, это неразумно.
– Полиция всегда вопросы задает, – говорила она, уводя его обратно в дом, – и, возможно, не на все из них у тебя есть толковые ответы, а ты же знаешь, как они заводятся, когда не получают точный ответ.
Вид у нее при этом был странный, что заставило Жюля заподозрить, что она, наверное, лучше представляет себе, как способна завестись полиция, слыша неверные ответы. Однако что-то в ней поведало ему: не копай слишком глубоко. Так что в субботу вечером, баюкая руку в цветастой повязке, он спросил Ричарда, были ли когда у нее нелады с полицией.
– Не с полицией, – проговорил Ричард. – А вот с законом – были. Можно так сказать. Это давным-давно было.
Жюль сидел на ступеньках в подвал. Ричард присел на несколько ступенек пониже, как делал это, когда поднимался передохнуть от работы. Жюль всего второй раз видел Ричарда после той первой ночи. Студия его располагалась внизу, и он работал. Чаще всего он поднимался выпить вина и объяснял, что поднялся от гордости за себя, что не делает этого день за днем.
– Могу я узнать, какого рода нелады?
Ричард фыркнул.
– Серьезные. Ее убить собирались.
– Убить ее! Что ж такого она… в чем ее обвиняли?
– Она, – проговорил Ричард, – околдовала моего прапрадедушку. Он был женат на другой. Она воспользовалась своим умением и завлекла его к себе, взяла его семя. Моя собственная прабабушка свидетельствовала против нее. И ее должны были повесить.
Жюль задумался на минуту. Потом выговорил:
– Сколько… сколько же ей лет?
– Невежливо, юный Жюль, спрашивать о возрасте дамы. Черт, да ты же даже
