– Когда отдадим кракену то, что ему принадлежит, он оставит нас в покое. Говорю же: вышлем ему ведьму, пусть возвращается, откуда пришла! – орал король. – Вперед, милсдари, на глубокую ее воду!
Толпа откликнулась радостными воплями, слегка подобными тем, которые недавно еще звучали на свадьбе, в честь молодой пары. Несколько мужчин принялось толкать лодку в море. Лютик и Эллен замешались в толпу, пробивая себе путь ко все еще плачущей Ша.
Однако кто-то их опередил.
– Оставьте ее! – принц Этайн, в полном соответствии со своей склонностью к перегибам, был одет в блестевший на солнце доспех. – Приказываю вам ее оставить!
Мужчины, что толкали лодку, замерли.
– Этайн, немедленно возвращайся во дворец! – процедил отец.
– Я не могу этого позволить.
– Ты же даже ее не любишь! – заорал король, воздевая толстые лапища.
– Нет, – ответил Этайн чистую правду. – Но я не позволю ее убить. Я должен ей хотя бы столько взаимности…
Принц прервался, когда земля вдруг задрожала, а океан выстрелил под небо мясистым щупальцем.
– Кракен!
Толпа росилась врассыпную, люди убегали во все стороны. Этайн кинулся в сторону оставленной без присмотра лодки.
– Удержите его! Удержите! – закричал король. Несколько стражников бросилось за принцем, примерно столько же встало на его защиту.
– Кошмар! – прокомментировал Лютик с безопасного расстояния.
В воздухе раздались звуки извлекаемых из ножен мечей. Волны все поднимались, заливая пляж, наибольшая из них, поднятая кракеном, величественно шла в сторону суши.
Этайн взобрался в лодку, что заколыхалась под тяжестью его доспехов, и принялся развязывать узы Ша. Девушка плакала и, едва лишь он освободил ей руки, забросила их на шею принцу.
Перед лодкой красные плащи сражались друг с другом. Эллен с ужасом смотрела на бегающего между ними пса.
– Кавокс! – крикнула она, но ни одна из голов не повернулась.
Тем временем король тоже достал меч и приблизился к сражающимся, обходя защитников Этайна с тыла.
Кавокса она заметила в последний момент, когда с его лица спал капюшон. Крикнула, но было уже поздно.
Удар пал прямо на широкую спину. Мужчина развернулся, поражая нападавшего, но потом качнулся и упал на колени, разбрызгивая воду.
Волна шла к берегу так, словно кракен намеревался смыть город с лица земли.
Ша дотронулась до щеки Этайна, улыбнулась сквозь слезы. Еще раз взглянула в глаза принца, а потом прыгнула прямо в белые буруны волн.
И тогда все прошло. Волна опала, словно бы ее никогда и не было. Установилась тишина, раздираемая только хриплыми криками чаек.
– Кавокс! Эй, помогите мне!
Эллен подбежала к мужчине, который стоял на коленях в морской воде. Кто-то из стражников потянул его за руки, вынес на берег. Недалеко положили раненого короля, к которому припал его сын.
Раны и шрамы на лице стражника, казалось, блестели в свете утра. Пес лег рядом, заскулил. Слабеющий взгляд Кавокса был искренним и полным чувств. Эллен подумала о любви и о том, что порой ей не оказаться взаимной. Но можно сделать другое.
Потому она наклонилась и сделала это.
– Прости, Кавокс.
– Ничего. Все нормально, – сумел он еще прошептать, отрывая губы от ее губ.
XVОни стояли над морем, всматриваясь в горизонт.
– Эллен, поедем со мной. Поиграем тут и там, напьемся. Но никакого цидарийского, обещаю.
Поэтесса рассмеялась и прикоснулась пальцем к новому перу, воткнутому в сливовую шляпу.
– Охотно, Лютик, но у меня есть еще одно дело, к тому же я кое с кем договорилась.
– И кто же этот счастливчик? Надеюсь, не Вальдо? – вскинулся поэт.
– Нет, Вальдо сказал, что намеревается остаться при короле Этайне. Я уже говорила тебе, что делал наш сердечный дружок, когда мы, как это ты там говорил, гнили в тюрьме? Сладко спал себе с некоей цидарийской дамой. Поверишь?
– Поверю, отчего же нет? Как раз чего-то такого я и ожидал от этого законченного негодяя. Ты слышала его балладу? Сучья лапа, я жизнью рисковал, чтобы описать цидарийскую историю, а он просто украл мою тему, да еще в таком мерзком стиле.
– И что он поет?
– В его версии славный принц был превращен чародейкой в мерзкое морское чудовище. И, представь себе, чтобы снять проклятие, нужен был поцелуй истинной любви. Банальность, как ни крути! Оттого он сажает прекрасную певицу в подземелья, а потом понимает, что должен дать ей выбор – и отпускает ее на волю. Подданные бунтуют, чудовище оказывается раненым, но певица возвращается и целует его. И – угадай! Чудовище оживает, превращаясь в прекрасного принца. Они женятся, любят друг друга и с той поры – уже навсегда вместе. Ерунда, верно?
Эллен печально улыбнулась.
– Ерунда, – согласилась. – Я буду тосковать, Лютик.
Поэт почесался под шляпой, подумал.
– Но ведь мы можем встретиться, едва лишь ты решишь свои дела, верно? Ты куда идешь?
Эллен завела за ухо локон.
– К моей младшей сестре, Эсси. Я обещала, что проведаю ее. Она наверняка меня высматривает.
– Вы похожи? – спросил Лютик с надеждой.
– Ты, старая перечница! – рассмеялась Эллен. – Ей только семь лет!
– А она хотя бы поет?
– Лютик, даже не пытайся ее этому учить, обещай. У нее могла бы быть жизнь куда лучшая.
– Обещаю! Но что, у нас – плохая жизнь?
– Не знаю, Лютик. Но я переживаю. А что, если на нее повлияют мои ошибки? Что, если на ней отразится мое отсутствие взаимности?
– Со всем уважением, но ты бредишь, Эллен. Ты – это ты, а она – это она. И я сумею в том убедиться, когда мы встретимся втроем. А теперь – хватит жалоб. Пошли, напьемся в последний раз!
XVIИ было так, как сказал Лютик. Они напились в последний раз и расстались, обнявшись на прощание. Когда поэт уехал, Элли еще раз долго стояла на берегу, всматриваясь в море. Смотрела на одинокую лодку, несущую к горизонту тело в красном плаще, окруженное голубыми розами. Смотрела и пела балладу, которую она начала на свадьбе. Несмотря на слезы, ей удалось закончить песню, что рассказывала о том, что на самом деле произошло в то лето в Цидарисе.
Однако никто не узнал эту версию рассказа. Потому что кто бы хотел слушать, что существует любовь без взаимности, а поцелуй вовсе не превратил чудовище в принца? Нет, лучше было верить, что все закончилось хорошо.
Правду знал только Лютик, который, согласно плану, приехал проведать Эсси Давен и привез ей в подарок милую куколку. Оставался с Эсси, даже когда Элли не появилась ни на этот год, ни на следующий – и никогда после. И хотя болело у него сердце, поскольку девочка имела прекрасный голос, выполнил обещание. Никогда не учил Эсси петь. Этому она сама научилась от него.
А когда выросла, оказалось, что она настолько же красива и талантлива, как и ее сестра. И, противу всех опасений Эллен, не
