Все, кроме господина Эса.
Письмо было от императора, и первый абзац, в принципе, не влачил в себе никакой тревожной информации, а вот его сосед потряс крылатого до глубины души. Империя Малерта выдвинула старику требование сойти с трона и передать венец представителю тамошнего Совета, недавно основанного неким господином Шелем Эрветом. От кого, от кого, а от Малерты агресии никто не ждал, и она свалилась, как снег за пазуху — неожиданно и обидно.
Что хуже всего, ее поддержала империя Ханта Саэ, вечная противница как Соры, так и Линна. Император связался со своим линнским коллегой и попросил о помощи, но выяснил, что этого самого коллегу осаждает Фарда. Пока что речь идет о небольших стычках на границе, но уже были случаи смертей, а одну пограничную деревню вообще сожгли, доказывая, что линнский правитель беспомощен и бесполезен.
Словом, новости были — хуже некуда.
По сравнению с первыми двумя фактами последний выглядел почти безобидно. Эс покрутил его и так, и эдак — мол, Движение против иных рас уничтожено, выжили только четверо его участников, и эти четверо умоляют лорда Сколота о спасении. Из их мольбы выходило, что опытным копейщикам или мечникам они себя доверить не готовы, а вот лучшему имперскому лучнику — запросто. Справедливости ради Эс уточнил у своего приемыша, не согласится ли он побыть чьим-то телохранителем, но Сколот покосился на него, как на блаженного, и этим было сказано все.
Обстановка на улицах была напряженная. Люди панически раскупали крупы, муку и соль; самые богатые грешили еще и сахаром. Хлеб не задерживался на прилавках дольше, чем два-три часа, и толпы у торговых лавок сердито пресекали чужие попытки обойти очередь. Женщины толком не выпускали детей гулять, и за окнами домов постоянно звучали оскорбленные голоса мальчишек или рыдания девочек. Император ввел распоряжение не выходить за порог после девяти вечера, и владельцы таверн и харчевень мрачно подсчитывали убытки, этим распоряжением нанесенные.
Лорда Сколота вся эта суматоха разве что удивляла.
— Война такая страшная? — серьезно спрашивал он.
Господин Эс чесал переносицу кончиком пера:
— Ну да, страшноватая. Впрочем, тебе-то бояться нечего, я любую угрозу либо съем, либо сожгу. Особняк при этом не пострадает, не беспокойся.
— А умирать, — настаивал Сколот, — страшно?
Господин Эс помедлил. Написал что-то на краешке пожелтевшего свитка, окунул перо в чернила.
— Да, — признался он. — Умирать — страшно.
Его приемыш присел на подоконник.
— К тебе Стифа приходила? — предположил Эс.
— Стифа? — рассеянно отозвался юноша. — А-а-а, вы о маме… да, приходила. Сказала, что боится, и что она бы очень хотела сбежать, но ей некуда. Она права, по сути. На Карадорре больше нет земель, не замешанных в будущей войне.
— Есть, — возразил крылатый. — Но люди к ним не пойдут.
— Есть? — не поверил Сколот. — Если так, почему нет? Может, рассказать о них маме?
— И ты думаешь, она радостно возьмет и переедет на вымерший Вайтер-Лойд? — скептически осведомился его опекун. — Нет, маленький. Заснеженная пустошь пригодна, если пользоваться ее услугами намерен такой же дракон, как я. А твоей матери она не поможет.
— Но там ведь и дома, и архивы, и даже храм, — настаивал юноша. — Вполне можно обосноваться. Немного стараний, немного усердия, и все это станет обитаемым. Если бы я боялся, как она, я бы внял вашему совету и пересек тамошние границы.
— А ты не боишься?
— Нет. Господин император написал, что не допустит малертийской победы. Обычно я не сомневаюсь в его обещаниях, поэтому, полагаю, Малерте и правда не поздоровится, если она сунется к нашему пограничью.
Господин Эс пожал плечами. Обещания кого-то столь важного, конечно, хороши, но большинству людей почему-то не стало легче.
— Я прогуляюсь, — донес до опекуна Сколот. — Заберу свои книги у господина Кримора.
— Иди, — благодушно позволил тот.
По улице лорда сопровождали трое вооруженных солдат. Чтобы не бесить его лишний раз, они старались держаться позади и притворяться, что юноша не с ними. Тем не менее люди покладисто обходили невысокую фигуру Сколота, как волны обходят, например, скалу, и это его несколько огорчало. Ведь в этой толпе, в этой хмурой, обреченной толпе с корзинами в руках были его знакомые, и он бы не отказался обсудить с ними что-нибудь легкое, обыденное, не грустное. Жаль, что сейчас ни у кого не хватило бы нервов для подобного разговора.
Господин Кримор сидел за прилавком и пил ромашковый чай. Какого Дьявола сотням иных вкусов он предпочитает именно этот, Сколот не понимал — господин Кримор и так был пугающе спокойным. Даже под угрозой войны по рынку он не бегал, об ужасах боя не голосил и сыновей в подвалах не прятал, как не прятался в подвале и сам.
— Доброе утро, милорд, — поздоровался он, поднимаясь и протягивая Сколоту свою широкую ладонь.
Юноша с удовольствием ее пожал:
— Доброе утро, господин Кримор. Мои книги уже приехали?
— Приехали. Подождите, я принесу. Чаю будете?
Сколот немного поразмыслил, а затем вежливо улыбнулся:
— Этим чаем вы меня спасете.
Торговец книгами рассмеялся и вышел. Солдаты, сопровождавшие лорда, встали по обе стороны от выхода, ненавязчиво любуясь облаками, птицами и покрасневшей к осени листвой.
В этом году осень была теплой, несмотря на соленые океанские ветра. Они пытались разрушить ее тепло — и не могли, потому что в кои-то веки осень пожелала сыиграть в милосердие. Избежала метелей, таких привычных в середине октября, и если что-то роняла, то мелкие неубедительные дожди. Черные тучи сменялись ясным голубым небом, ясное голубое небо — низкими густыми туманами. Бывало, что к рассвету дороги покрывались инеем, а бывало, что покрывались корочкой молодого льда лужи — но к обеду и первый, и второй таяли, и снова на солнце жизнерадостно блестела вода.
Внушительный бумажный пакет лег на прилавок перед юношей.
— Пять золотых, пожалуйста, — напомнил господин Кримор.
Ему было, наверное, около сорока. Чуть выше Сколота, с очень светлыми голубыми глазами, спрятанными за стеклами новомодных сабернийских очков. Короткие седые волосы давно не нуждались в услугах расчески, но выгодно отличались от лысин большинства коллег торговца книгами.
Помимо прилавка, в его обители имелся круглый деревянный столик, рассчитанный именно для таких случаев. Господин Кримор заварил чаю, спросил, понравилась ли его дорогому клиенту Тринна и не хочет ли он теперь навестить эрдов на их морозном Харалате. Сколот упомянул войну, а его
