Я лихорадочно тружусь, стараясь убедиться в том, чтобы персонажи Йоу Габба Габба (прим.: от англ. Yo Gabba Gabba — обучающее телевизионное шоу для детей) размещались на каждом свободном пространстве кухни и задней веранды, в то время как девочки дремлют, и вместо того, чтобы сердится, они будут на вечеринке веселыми. Папочка убежал, чтобы забрать торты — что-то о том, что пусть каждая из них получит свой собственный для исследования или разрушения — а я молюсь, чтобы у меня хватило времени принять быстрый душ, прежде чем объявится любящая толпа.
Или Коннер.
Он такой пронырливый.
— Привет, сестра! — что касается Коннера, обычно его громкость где-то на уровне пятнадцати децибел, но сейчас она достигает всех двадцати пяти. — Где мои крошки?
В этот момент он двигается в направлении коридора, когда кричит это.
— Коннер! — я нацеливаю на него взгляд суженных глаз и, не успев положить не до конца приготовленный хот-дог на тарелку, тычу им в его сторону. — Потише. Девочки будут раздражительными, если не поспят. И я знаю, что ты пытаешься разбудить их! — я тихо шиплю. — Я серьезно, мистер!
— О, ты слышала? — он прикладывает ладонь к уху, широко раскрыв от удивления глаза. — Думаю, я слышал своих крошек.
Упоминала ли я о том, что Коннер считает, что его племянницы лучше, чем все рыбки мира?
— Нет, приятель, я не слышала.
Так и знала! Стоило отвернуться на секунду, и он уже испарился! Быстро сполоснув руки, я направляюсь в их комнату, но останавливаюсь, прислушиваясь к звукам, доносящимся из радионяни.
— Доброе утро, именинница София, — воркует он, и она отзывчиво и счастливо гукает в ответ.
Упоминала ли я о том, что девочки считают своего дядю самым лучшим человеком во всем мире?
Я имею в виду, они любят меня и обожают своего папочку, но Коннера? Вы просто должны это увидеть, чтобы понять.
— Скажи своей придирчивой маме Бетти, что ты уже проснулась. Хорошо, София? Ты очень, очень милая кроха, моя малышка. У твоих мамы с папой карие глаза, а у тебя — голубые. Вот как я понимаю, что ты моя малышка. София Коннер Кармайкл, королева взбалмошных детишек.
Ее второе имя Анна, и, разумеется, ее фамилия Блэквелл… но не суть важно.
— Мама Бетти сказала, что я могу менять твой подгузник при условии, если буду делать это на полу, так что вперед.
Она что-то лепечет ему, в то время как я прислушиваюсь. Никакого глухого удара не следует за этим, а это значит, что он осторожно положил ее. Затем доносится звук отрываемой липучки, как он дует ей на животик, уткнувшись лицом, хихиканье годовалого ребенка, как открывается крышка банки с салфетками… Кажется, у них все хорошо. Он сотни раз наблюдал за мной, не желая ничего, кроме как довести до совершенства умение заботиться о них.
— Папа дома! — Кэннон кое-как заходит, и я спешу к нему, чтобы спасти один из раскачивающихся тортов.
Я крепко целую его.
— Привет.
— Девочки все еще спят? — он подергивает бровями.
— Ты мне скажи, — я прижимаю палец к губам, чтобы он помолчал.
—Ты проделала прекрасную работу, София. А теперь давай попытаемся не разбудить твою сестренку, — доносится из радионяни заговорщицкий голос Коннера. — Будет очень плохо, если мы пощекочем ее ножку, София, поэтому мы не станем делать этого. И нам не следует дуть ей в лицо или раскачивать ее кровать.
— Скоро вернусь, — он кладет торт на столешницу и удаляется дальше по коридору. — Привет, Кон, чем занимаешься? — он тихо смеется. — Привет, милая София, иди повидайся с папочкой, именинница.
— Кэннон, я хочу, чтобы Стелла проснулась прямо в эту минуту.
— Серьезно? Ха, ну, тогда разбуди ее, приятель, но только тихо и спокойно. Не напугай ее, хорошо?
— Стелла Коннер Кармайкл! — он кричит где-то на уровне девяти децибел.
Ох, и ее второе имя Элизабет, названная не в мою честь, а скорее в честь мамы Кэннона — это ее полное имя. И поскольку она близнец Софии, то и ее фамилия также Блэквелл.
Хотя какое это имеет значение.
— Кон, почему бы тебе не помочь Соф с ее розовым платьем для вечеринки, а я наряжу Стеллу? — предлагает Кэннон, чтобы оградить свою дочь от пугающего утреннего пробуждения, и я, прислонившись к кухонному столу, слушаю их по радионяне с улыбкой, которую невозможно стереть с моего лица.
— Нет, София надевает голубое платье как цвет моих и ее глаз. А Стелле достается розовое, потому что ее — карие, как у вас, ребята.
— Мой промах, — смеется Кэннон, — ты прав. В таком случае, это значит, что Стелла наш ребенок?
— Тсс, — пресекает Коннер. — Ее пухлые щечки как у меня, и она всегда смотрит на рыбок. Она тоже моя.
— Что ты приготовил для них на день рождения?
— Я достал для Софии улитку, а для Стеллы — лягушку. Я нашел их на своей дорожке.
Господи! Скажите, что мне это послышалось.
— Круто! Девочки могут смотреть на них каждый раз, когда придут к тебе домой, так ведь?
Просто обожаю своего мужа.
С первым стуком в дверь я выключаю радионяню, мысленно попрощавшись с душем, и иду встречать наших гостей с улыбкой на лице. Конечно же, Либби появляется первой, а позади нее может быть Маршалл, а может доставщик из магазина «ФАО Шварц» (прим.: «ФАО Шварц» (англ. FAO Schwarz) — культовый магазин игрушек, основанный в 1862-м году Фредериком Августом Отто Шварцем), загруженный под завязку. Идущий прямо позади них это мой папа и семья…
Там что, электромобили для Барби?
Девочкам. Только. Год.
Все остальные прибывают в течение нескольких минут. Брюс занимается грилем, Джаред борется с Воном и Брайсоном во дворе, а Хоуп сидит, пребывая в восторге от того, что Соммерлин заплетает ее волосы в косичку.
Я оглядываюсь вокруг в поисках Ретта, уверенная, что видела, как он приехал, и, наконец, замечаю его на заднем дворе. Ах, ну конечно — он собирает домик для игр. Я хочу сказать, что не стоит забывать, что им всего год.
А затем я слышу их: как хором лепечут «ма», хлопают маленькие ладошки, и оборачиваюсь посмотреть на моих девочек.
Стелла Элизабет и София Анна Блэквеллы, мои ангелочки-близнецы: одна из них в розовом платье, другая — в голубом, одна — у папы на руках, другая — у дяди Коннера. Обе самые прекрасные маленькие человечки, которых я могла когда-либо вообще произвести на свет.
— Ма!
Стелла
