— Ты сирена, — бормочет он, покачивая головой.
— Я кто?
— Ну, знаешь, сирена. Те ведьмочки-русалки, которые усыпляли моряков своими песнями до смерти. — Он подмигивает мне. — Это комплимент.
— Я не знакома с этим мифом. — Я вспыхиваю от смущения, польщенная комплиментом, прежде чем вернуться к делу. — И я абсолютно не такая, какой ты меня сейчас описал. Осторожная и реалистичная. Тебе не понравится. — Я отвожу взгляд, останавливая свой взгляд на чем угодно, кроме него. — Ты можешь сказать «нет». Мы уедем, и ты больше никогда нас не увидишь. Решай, Суперзвезда.
— Ммфгмм, — бормочет он по пути в ванную. Как было бы замечательно, если бы мой внешний образ соответствовал внутреннему. Ведь в душе я, на самом деле, была жуткой стервой, такой девушкой, которая не обращает внимания на его удаляющуюся задницу.
Я обманщица. А теперь, согласно его словам, еще и сирена. И это полностью подтверждается тем, что я могу с уверенностью на все двести процентов сказать, что при ходьбе Кэннон Блэквелл больше опирается на правую ногу, чем на левую, и это именно та сторона, где он держит свой бумажник. Еще я подметила, как при ходьбе приподнимается его левая ягодица.
— Я могу спросить? — произносит мой дядя, отступая назад и зажигая свою сигарету.
— Нам нужен кто-то, чтобы заменить Ками, — отмахиваюсь, чтобы разогнать рукой сигаретный дым, а заодно и остатки моего вожделения. Не хочу, чтобы мой дядя его заметил. — Он был прямо перед нами с “Гибсоном” на спине, и это выглядело, словно знак свыше. Между прочим, это именно я попросила его о помощи, так что ты не мог бы оттаять хоть чуть-чуть? — приподняв бровь, взываю его к сочувствию.
В этот момент оживает мой телефон, открываю его и проверяю результаты.
— Никакой криминальной истории, — поворачиваю экран к Брюсу с усмешкой. — Теперь ты чувствуешь себя увереннее?
— Откуда он?
Снова беру телефон и просматриваю информацию.
— Похоже, что большую часть жизни он провел в Индиане.
Я вижу кое-кого по имени Соммерлин Блэквелл в графе «отношения не определены». Мать, сестра, дочь или жена? Скоро узнаем.
— Парень сидел на скамейке в парке только с сумкой и гитарой? Мне это не нравится.
Морщины, а точнее четыре линии беспокойства, появляются на лбу моего дяди. Конечно же, я думала так же, как и он, но вдобавок в моем мозгу засела мысль — кто, черт возьми, такая Соммерлин? Но я отказываюсь гуглить кого бы то ни было. Если кто-либо вздумал бы гуглить меня, они нашли бы искореженную и ненастоящую историю о Кармайклах. Было бы намного лучше, если бы люди просто спросили меня о реальной истории или, по крайней мере, о том, что я знаю лично. А иначе, это не вашего ума дело.
И поэтому, кроме получения той информации, которая позволит узнать, не входите ли вы в категорию «особо опасен» и не сидите ли на наркотиках, меня больше ничего не интересует. Мои расследования — это гарант безопасности, а не средство для флирта. И они заканчиваются тогда, когда у меня есть все результаты, ведь я предупреждаю заранее о своих поисках. Так ли уж это странно, что он просто сидел там, оказавшись в безвыходном положении? Конечно. Но моя интуиция обычно не подводит, а она подсказывает мне, что Кэннон безопасен.
Хруст гравия под ногами выдает его возвращение, и я отвожу глаза от телефона, чувствуя себя немного виноватой.
— Все прошло нормально? — я поддразниваю Кэннона и бросаю на дядю взгляд, который говорит о том, чтобы он ушел.
По каким-то причинам, я собираюсь спасти достоинство этого парня и пропустить личный досмотр, хотя Брюс будет отчаянно оспаривать это. Я полагаю, что Кэннон предпринимает слабую попытку зарычать, когда отдает мне стаканчик.
— Я вручаю свой стакан мочи маленькому, пугающему как ад существу, которого я встретил в надежде попасть в ее загадочный автобус. Если все в порядке, то я спокоен. — Он прячет руки в карманы джинсов и вздыхает. — Я начинаю думать, что тот продавец лимонада, которого я встретил сегодня утром, считает забавным подкидывать людям в стакан LSD, и теперь у меня галлюцинации на протяжении целого дня.
— Ты бодрствуешь, — я отрываю этикетку от стакана и просчитываю результаты, — и, очевидно, что ты не принимаешь галлюциногенные и психотропные вещества. Поздравляю, ты прошел тест.
— Значит, это просто очень странный день. Или, ты действительно маленькая ведьмочка и наложила на меня какое-то странное заклятие. — Он улыбается немного кривовато, но дерзко и очаровательно.
— Послушай, я знаю, что все это выглядит крайне странно и, возможно, агрессивно, но безопасность Коннера для меня стоит на первом месте: он — самое важное, что у меня есть, а группа нуждается в замене. Для Ретта и Джареда она стала смыслом жизни. Так что, если я и собираюсь позволить случайному незнакомцу, — я указываю рукой на него, — поселиться с нами, то я должна быть чрезвычайно осторожна. Но со временем ты станешь чувствовать себя комфортно с нами, я обещаю. А если нет, — я останавливаюсь, шокированная тем, что хочу правильно подобрать слова, — ты, конечно же, можешь уйти в любое время. Мы высадим тебя там, где ты скажешь и когда скажешь. У тебя есть мое слово. Ну и кроме этого, у тебя есть варианты получше?
Последняя фраза больше похожа на рискованную ставку; его образ воплощает все то, что относится к понятию первый класс, ответственность и "что-то лучшее", поэтому он может и передумать. Кэннон опускает голову, уставившись взглядом в землю, и пропускает руку сквозь волосы:
— К сожалению, нет.
— Почему так грустно? — я слышу, как эта фраза случайно вылетает из моего рта.
Посмеиваясь, он поднимает голову:
— Я двадцатисемилетний, с недавнего времени безработный парень и брошенный жених, ложно обвиняемый в увлечении автостопом. Хотя, — я улавливаю подмигивание с его стороны и замечаю, что его мрачность испаряется, — быть бродягой — прикольно, спасибо за это. Так или иначе, я точно не так предполагал закончить сегодняшний вечер, когда проснулся утром.
— Никакого дома? — поднимаю ногу, упираясь ей в шину автобуса и облокачиваясь на него спиной настолько комфортно, как только могу.
— Технически дом принадлежит ей. Она заберет его.
— И я предполагаю, что “она” — это та самая девушка, которая разорвала помолвку. — Семья? Дети?
— Маленькая семья, родители и сестра. И нет, детей нет.
Я мысленно упрекаю себя, не зашла ли
