Хорошо. Настроившись на определенный лад, я могу это сделать… с крепко зажмуренными глазами, разумеется.
— Я люблю того, кто ты есть. Я люблю то, как ты находишь точные слова, чтобы добраться и вытащить настоящую меня, кричащую и упирающуюся ногами. Я люблю то, как ты прикасаешься ко мне, и буря стихает. Больше всего я люблю то, что ты даешь мне надежду, надежду на то, что кто-то вроде тебя мог бы искренне видеть во мне потенциал. Вдох для тебя, — я вдыхаю полной грудью, воздух словно течет по мои оголенным нервам, наполняя легкие. — Выдох для меня.
Я робко открываю глаза и встречаю добрый взгляд насыщенно карих глаз, улыбающихся мне в ответ.
— Моя драгоценная сирена, скажи это снова. Без слов.
Один прыжок, и он ловит меня, притягивая ближе к себе, когда я обхватываю ногами его талию и зарываюсь трясущимися руками в его шелковистые волосы. Я целую его именно так, как представляла в своих мечтах — необузданно, голодно, уверенно — переплетая наши языки в борьбе желания и страха, нужды и храбрости, достаточной, чтобы попытаться. Его сильные, умелые руки крепко сжимают мое лицо, наклоняя голову под нужным ему углом, и я позволяю ему глубже проникнуть в мой рот. Он делает вдохи и выдохи за нас обоих, его воздух — мой воздух, и я хнычу, извиваясь всем телом напротив его в стремлении стать еще ближе.
— Я все улажу, — произносит он напротив моих губ, а затем отстраняется, оставляя последний, целомудренный поцелуй. — Слышишь меня, Лиззи?
Я не могу сдержать улыбку, озаряющую мое лицо, и киваю, внутренне визжа от восторга.
— О`кей, пошли уладим это дерьмо.
— Наконец-то Кэннон дома! — кричит Коннер, когда мы заходим в автобус. — Я специально голодал из-за вас, чтобы приготовить завтрак. Слышите это? — он появляется прямо перед нами, похлопывая себя по животу.
— Я не слышу…
— Шшш, — перебивает он меня. — Мой желудок вот-вот начнет грохотать.
Я смеюсь вместе с Кэнноном, который все-таки находит сил ответить.
— Моя вина, Кон. Пойдем займемся делом, пока ты не умер от истощения.
Я обращаю внимание на остальных в автобусе, оба мальчика Фостер смотрят на меня с нежными улыбками на лицах. Когда я встречаюсь глазами с Реттом, он манит меня пальцем, и я, не колеблясь, бросаюсь в его объятия. В этих сильных и мужественных руках я всегда буду чувствовать себя в безопасности, они напоминают мне о времени, когда только Ретт мог достичь моих самых темных глубин, когда он был единственным, кто понимал меня лучше всех. Но это не те объятия, которые я буду искать первыми, и эта мысль вызывает небольшой приступ грусти, сжимающий мою грудь.
— Всегда будь моей девочкой, — он шепчет мне в ухо, — а теперь и его женщиной. Тебе это к лицу.
У меня вырывает громкий и наполненный болью всхлип, но он успокаивает меня и целует в висок.
— Он не может заменить нас, не больше, чем я бы смог заменить его; это совершенно другое. Существует множество разных видов любви, Лиз. Я более чем рад тому, что есть у нас, и чертовски счастлив видеть, что ты познала нечто другое. Понимаешь, о чем я? — он слегка отстраняется назад, чтобы взглянуть на меня, залитую слезами горечи и радости одновременно, и я посылаю ему слабую улыбку. — А теперь приведи себя в порядок, и давай разработаем план дальнейших действий. Я разбужу Брюса, чтобы отправиться в путь.
— Уже сделано, — вставляет Джаред, — Он поднимается. Линкольн, мы едем! Доброе утро, леди.
Он разводит руки в стороны, и я охотно падаю в его объятия.
— Просто черная полоса, но не волнуйся, мы со всем справимся, — он целует меня в лоб и выпускает из рук, слегка щелкнув по уху.
— Я так сильно люблю вас обоих, — я перевожу взгляд с одного на другого. — Я не смогла бы справиться без вас. Я недостаточно часто говорю это — спасибо вам.
— Боже мой, Свистящие Штаны, ты заставляешь нашу девочку стать мягче! — Ретт поддразнивает Кэннона, который оборачивается с весельем в глазах, но с выражением решительности на лице.
— Моя девочка, — он подмигивает, фокусируясь на мне всего лишь на мгновение, прежде чем отворачивается и возвращается к приготовлению завтрака.
— А вы…
— Ты долбанный сплетник, Джаред, и это не твоего ума дело, — Кэннон быстро обрывает его, не отводя взгляда от еды.
— Иии, думаю, я схожу в душ, — драматично произношу я. — Веселитесь, мальчики.
Поездка длится восемь часов, а выступление начинается через двенадцать, поэтому, конечно же, мы останавливаемся, чтобы размять ноги. Хоть раз можно плюнуть на то, чтобы приехать пораньше. Не хочу показаться сукой, но, тем не менее, если говорить начистоту, Джаред провисел на телефоне с Ванессой целых три часа, и я была готова вырвать собственные барабанные перепонки. Дважды.
Все четверо парней направляются к двери в ту же секунду, как мы останавливаемся, весело толкаясь и протискиваясь вперед. Коннер выигрывает, раскидывая их как тряпичных кукол.
Обдумывая, что было бы неплохо присоединиться к ним и вдохнуть немного свежего воздуха, так как кто-то из них страдает сегодня повышенным газообразованием, но не признается, я иду на поиски какой-нибудь обуви.
Я знаю, что никто мне ни за что не поверит, это было бы слишком удобно, но клянусь, моя ошибка не несет за собой никакого злого умысла, по крайней мере, на первый взгляд. Пока я роюсь по кроватям и под ними, а затем на столе, звонит телефон, и мое сердце подскакивает в груди. Единственная мысль, что это Уилл прислал ответ.
ТОЛЬКО. КОННЕР. Вот почему мне не сразу приходит на ум, что Уилл никогда не пишет сообщения или что я схватила телефон Кэннона, пока не стало слишком поздно. С той секунды, как я выхватываю глазами имя в сообщении, положить телефон обратно и отступить, не влезая в чужое дело и его частную жизнь, меня больше не устраивает.
Рути: Вижу, что твой телефон снова активен. Давно пора, любовь моя. Я сожалею о нашей ссоре и о том, что не сказала тебе, и что выгнала. Кэннон, я была зла, и была неправа. Пожалуйста, возвращайся домой.
Кэннон: И я сожалею, что это не сработало, и все стало настолько скверно. Я бы хотел остаться в дружеских отношениях.
Рути: Дружеских?! Кэннон, мы собираемся пожениться.
Кэннон: На какой планете? Ты перевязала трубы, ничего не сказав мне.
