— Но, — я практически не говорю это, ощущая себя заезженной пластинкой, — не прошло и месяца, как ты был помолвлен.
— Я не просил тебя выйти за меня замуж. Я попросил попробовать жить вместе или, по крайней мере, рядом. Пусть это будет дом, квартира, домик на дереве, коробка в проулке, Аляска, Новая Гвинея. Мне все равно. Эй, — он щелкает. — Мы могли бы жить в палатке и рассказывать истории о привидениях, о чем ты так мечтала. Все, что угодно, детка, только дай этому шанс.
Я дарю ему свою лучшую умиротворяющую улыбку.
— Я подумаю насчет этого.
— Сделай это.
Его голова совсем немного опускается, когда свет потухает в его обычно живых глазах.
Мы заканчиваем есть в напряженной неловкой тишине. Он выпускает мою ладонь и, когда мы выходим, больше не берет меня за руку.
Клуб Сарка набит под завязку. Для моего приятеля эта ночь, несомненно, будет прибыльной. И когда Лиззи выбивает из меня дух своим исполнением «When You’re Gone» группы Cranberries, как и ширинка, резко ставшая тесной, то странно, что я еще в состоянии поднять глаза и среди массы тел в зале заметить… Рути, сидящую и играющую в «семью» с моей семьей. Я задаюсь вопросом, знает ли Лиззи, как кто-либо из них выглядит. На меня накатывает волна тошноты.
Бегло смотрю на свою сирену, но это ничего мне не дает. После нашего небольшого разговора ее выражение лица представляет собой смесь напряженности и ужаса. Я понятия не имею: она знает, кто они такие и что находятся тут, или это отголоски нашей беседы?
— Спасибо, — еле слышно и нерешительно произносит она в конце песни. — Следующая — это классика, и мой голос не совсем подходит, чтобы исполнить ее, — шутит она, наклонив голову за секунду до того, как закончить. — Даже не уверена, знают ли эту песню мои мальчики, но в любом случае я собираюсь спеть ее. Что ж, начнем.
Ее голос начинает петь, а капелла, и он звучит так ранимо.
— Лежу рядом с тобой…
Я узнаю эту песню — «Open Arms» Journey — и задаю ритм. Я рискую, краешком глаза смотрю на нее, а ее взгляд уже сосредоточен на мне. Ее глаза сияют все ярче с каждым словом. Они говорят мне здесь о решении, которое она приняла, может быть, только что, а может еще до этого, просто не смогла признаться лицом к лицу.
— Ничего не скрывай, — Ретт вступает в такт музыки.
— Я иду к тебе, раскрыв объятия, — Джаред начинает играть на своей гитаре, придавая песни больше зажигательности и ритмичности, — надеясь, что ты увидишь…
Я прилип к ее лицу, наблюдая за каждым нюансом и изменением интонации, испытывая восторг от того, что, как я думаю, она пытается сказать мне.
— Всем большое спасибо. Вы отличная публика! — Она ждет, когда утихнут пронзительные крики. — Эта будет последней на сегодняшний вечер, и ее выбрал наш Кэннон!
О, она решает поставить меня в неловкое положение и посмотреть, что же я спою для нее в ответ. Хм-м, ни капельки не похоже на прессинг.
— Она новая. Надеюсь, все мы знаем ее, — я смеюсь, — и всем вам она понравится. Держитесь крепче. «All of Me", Джон Легенд.
Я пою так неторопливо и чувственно, как только могу, и ни разу не отвожу от нее своего влюбленного взгляда. В песне говорится все так, словно это я написал ее для Лиззи — «твой острый язычок», «таинственное исследование тебя» — идеально, от меня — ей.
Едва закончив, я направляюсь к ней, своей Лиззи, и сквозь шум отдаленно слышу, как выкрикивают мое имя. Я узнал бы этот голос где угодно, зовущее меня яркое напоминание о том, как много времени я потратил впустую. Глаза Лиззи изучают толпу в поисках звука, и когда ее взгляд останавливается на вульгарно одетой рыжеволосой девушке с подпирающими подбородок сиськами, я ощущаю, как ее тело напрягается.
— Рути? — спрашивает она шепотом.
— Да, — вздыхаю я и разочарованно провожу рукой по волосам.
— Кто те люди, с которыми она сидела?
— Мои родители и сестра. Как только я избавлюсь от нее, то представлю тебя.
— Нет, нет. Они здесь вместе с ней. С девушкой, с которой, как предполагается, ты вместе, на которой должен жениться. Не торопись. Мне нужно помочь загрузить автобус.
Она разворачивается и быстро уходит, практически срываясь на бег, оставляя меня разбираться с Брум Хильдой одному.
— Привет, детка, — заискивает она, но фальшь так и сочится с ее кроваво-красных губ. Лиззи бы никогда не надела такую уродливую гадость, чтобы скрыть истинные пристрастия в одежде, она не давит на меня и не затягивает хомут на моей шее. Брр. От этой мысли меня пробивает дрожь.
— Здравствуй, Рути, — я наклоняю голову до ее уровня. — Что ты здесь делаешь?
В ответ она пренебрежительно машет рукой, на которой по-прежнему красуется кольцо. Мне совершенно это не нравится. Конечно, именно ее отец выбрал его, принес мне и сказал, где и когда следует сделать предложение. Все же ей необходимо снять его и продолжать двигаться дальше.
— Мой великолепный братец! — Соммерлин подскакивает вверх, чтобы обнять меня. — Я скучала по тебе, и, парень, вы были на высоте! Все же девушка выставила тебя в лучшем свете, — она шутит, но, тем не менее, она абсолютно права.
Теперь нерешительно приближаются мои родители, завершая вечеринку. Ради мамы я спрыгиваю вниз, крепко ее обнимаю и целую в щеку, прежде чем пожать руку отцу и обнять его одной рукой.
— Спасибо, ребята, что пришли. Вы были не обязаны.
— Вздор! У моего сына такая активная жизнь, прям рок-звезда. Я бы не пропустила такое, — восторгается моя мама, покровительственно сжимая обе мои щеки.
— Итак, — бесцеремонно вмешивается Рути, — почему бы нам всем теперь не пойти и не поужинать? Я сомневаюсь, что Кэннон захочет сесть за руль сегодня, поэтому мы могли бы поесть, найти
