Она подпрыгивает, демонстрируя притворную оживленность, словно визжащий, действующий на нервы пудель. Я не могу решить, что из этого больше вызывает отвращение, а что дикую пульсацию в виске. Вероятно, все вместе в сочетании с ее полностью жалким бессильным положением.
— Да, — глаза Соммерлин зловеще вспыхивают. — Думаю, что выбрать уединенное местечко для обсуждений — отличная идея.
Мои родители выглядят так, словно оказались в ловушке или на ужасном теннисном матче. Их глаза мечутся от одного к другому в этой язвительной перепалке.
— Ну, вероятно, мне следует пойти и помочь группе, — объясняю я, уже отходя от них.
— Пойдем, поможем им и скажем, куда мы собираемся, — Соммерлин берет меня под руку. — Ждите здесь, мы скоро вернемся, — щебечет она нашим родителям.
— Ты что делаешь? — негромко ворчу я, когда мы отходим, оставив двоих озадаченных родителей и одну невменяемую бывшую.
— Даю втык этой суке при первой же возможности. Ведет себя с мамой и папой, как ни в чем не бывало, будто не она в тайне перетянула трубы, а потом выкинула тебя на обочину. Ох, черт, нет. Поняла. Ты поделился этим только со своей сестрой, братишка. Итак, ты влюблен в эту драгоценную маленькую певицу или просто хочешь залезть к ней в трусики?
Я резко останавливаюсь.
— Посмотри на меня, Сом.
Из-за моего сурового тона она становится похожей на побитого щенка.
— Я безумно и навечно влюблен в нее. Никогда не говори о ней так. Хорошо?
— Да! — она подпрыгивает вверх-вниз и хлопает в ладоши. — Я знала! Раскаленная химия. Я могла видеть это даже оттуда. Она красивая, хотя и не подозревает об этом, да?
— Соммерлин, помолчи. Мы на месте.
Я с безумством ищу инструменты, а затем снаружи их самих. Ничего. Автобуса снаружи больше нет. Они уехали, оставив меня. Я застрял здесь. Почему, черт возьми, люди всегда поступают так со мной? Я вытаскиваю телефон и звоню Лиззи. И попадаю прямо на голосовую почту, поэтому в спешке, словно мои пальцы горят, пишу ей сообщение.
Горячий Взломщик: Где вы? И почему ты просто оставила меня? Это совсем, мать твою, не круто.
Обычно я незамедлительно получаю ответ, но после того, как я несколько бесконечных минут непрерывно смотрю в свой телефон, как какой-то безнадежный неудачник, я решаю ненадолго умерить свой гнев. Но при первой же возможности собираюсь преподать ей урок.
С виноватым мучительным вздохом я веду Соммер обратно к нашим родителям… и да, она тоже все еще здесь.
— Готовы идти?
Рути улыбается (если, конечно, змеи улыбаются), украдкой подходит ко мне и берет под руку, несомненно, почувствовав, как меня передернуло. Когда я пытаюсь отстраниться, она, не меняя выражения своего лживого лица, в предупреждающем жесте незаметно впивается своими когтями прямо мне в руку.
— Готовы, — бурчу я.
— Превосходно. Как насчет суши-бара, который я видела через три дома отсюда? — предлагает она.
Все Блэквеллы соглашаются ради всеобщего мира и волочатся позади нашего грозного лидера.
Что ж, сегодняшнее выступление прошло гладко, но не в лучшей версии, по ощущениям ничего схожего с чувством расслабленности, когда нежишься в прохладной голубой воде в знойный летний день. Думаю, это было больше похоже на то, как, спасая жизнь, вы гребете в приливной волне, кишащей акулами!
Конечно, я должен был догадаться, что Рути может появиться. Она живет недалеко отсюда, знает Сарка и, к тому же, следит за моей страницей в Фейсбуке, к которой я ни разу не прикоснулся. Поэтому даже не знаю, чему я удивляюсь.
Почему не удалить свой аккаунт на Фейсбуке, спросите вы? Но дело в том, что не я создавал его, и я не знаю пароль.
Соммерлин и мама устроили ей взбучку сегодня. Такой ядовитой злобы с их стороны я прежде никогда не видел. Отец, как и я, сохранял молчание. Когда три женщины выпускают коготки, стоит отойти и прикрыть яйца.
Я не жестокий человек, но Рути сама напросилась. Она же не думает, что мои родные поблагодарили бы ее за то, что она оставила меня посреди глуши без телефона и возможности вызвать помощь? И, да. Моя сестра уже растрезвонила маме о другом тяжком преступлении Рути. Пытаешься лишить эту женщину внуков? Не очень разумно, кролик.
Но нет, принцесса, убежденная своим отцом в том, что она восхитительна и безупречна, мисс Рути заявилась, полагая, что я сохранил в тайне ее маленький грязный секрет, и буду вести себя как ни в чем не бывало перед своей семьей.
Вот что получаешь за такие мысли.
Светлая сторона? Что-то подсказывает мне, что она не придет на завтрашнее выступление.
Но ничего из этого не имеет значения, кроме того факта, что я вернулся к пустому автобусу, автобусу, который я наконец-таки нахожу переставленным от бара на стоянку для фургонов вверх по дороге. Не знаю даже, кто и для чего это сделал. Я просто был благодарен, что наконец нашел это чудовище, которое было сложно не заметить. Но только до тех пор, пока не понимаю, что здесь пусто. Здесь никого, и нет никакой записки.
Где. Черт. Возьми. Моя. Сирена?
Я снова ей звоню, наверное, уже в десятый раз с момента появления Рути и, как и в предыдущие разы, попадаю на голосовую почту. Тогда я звоню Ретту, что говорит о моем отчаянии красноречивее всяких слов, но он отвечает, что ушел сразу же после выступления, полагая, что она будет со мной. А Джаред? Ну, он настолько пьян, что все, что я смог разобрать, это невнятное «не со мной».
Снова обыскивая автобус, я наклоняюсь, чтобы посмотреть под столом, под кроватью Коннера, даже отдергиваю занавеску в душе. Смогла бы она залезть в один из кухонных шкафов? Она очень миниатюрная. Не-а, ее здесь нет. Час. Ночи! Большая стрелка на двенадцати, а маленькая на единице; это для тех из нас, кто все еще в курсе, как работают часы (технологии часто мешают развитию головного мозга). Мораль этой истории — на дворе слишком поздно, а я не в курсе, где моя женщина.
Она, вероятно, сняла номер в отеле, поэтому я пролистываю список вариантов на своем телефоне — всего пять — и вызываю такси. Ох, милая, милая Сирена. Кэннон идет за тобой, и он не несет с собой поцелуи и сладости.
Нет, твой мужчина злой, как черт!
Я подскакиваю к такси, как только оно останавливается, и указываю направление еще до того, как успеваю закрыть за собой дверь.
Я зол, я напуган, я — твою мать! — чувствую себя беспомощным. Что, если она пострадала? И словно в ответ
