- Клянусь фантазией, я бы свихнулся, поживи здесь подольше, - сказал на это Альфа.
- Не ворчи. Мы должны быть благодарны людям за любое проявление творчества.
- Не уверен.
- В любом случае, пока религии позволяют людям справляться с Одиночеством и безнадежностью, их значимость не вызывает сомнений.
- Помогите!
- Ты ничего не слышал? – встрепенулся служительница.
Альфа жевал сырое мясо, посыпая его нектаром. Рядом летало розовое существо, с глиняным садком в руках и требовало платы. Прима-образ угрожал и отмахивался.
- Не-а, - буркнул он. – Потом отдам, - существу. - Я голый, ты что, не видишь? Откуда я, по-твоему, достану деньги?
- Спасите! На помощь!
- Вот опять, - взволновано заметила девушка. – Сладкохвостик, давай направо!
Икона Которианства свернула на дорогу, ведущую на эспланаду перед собором какой-то крупной религии.
- У нас нет на это времени! – разозлился Альфа.
- Кто-то нуждается в помощи, - упрямо проговорила Котожрица. – Если ты против помощи нуждающемуся, можешь дальше идти пешком.
Прима-образ свирепо сжевал остатки мяса, спрыгнул со спины «сладкохвостика» и затерялся в толпе.
- Стой, я же пошутила! – крикнула жрица. – Альфа! Дурак! Ну и ладно! Ну и не очень надо было! Вот всегда ты так! Сначала… А потом… Сладкохвостик, вперед! Обойдемся!
Кот вошел на эспланаду, наполненную Воинствующей Толпой. Осторожно ступая между поднятыми вилами и фыркая на коптящие факелы, он прошел вперед, и остановился, нервно подергивая хвостом.
У врат собора было организовано лобное место, на котором присутствовали сановитые образы в богатых одеждах, большое количество дров и столб из цельного ствола дерева, к которому был крепко привязан Аппендикс.
- Помогите! - орал он, отчаянно извиваясь. – Люди, не дайте случиться этому средневековому зверству! Отпустите меня, вы, экзальтированные фанатики! Я ни в чем не виноват!
- Ты виновен в том, что не вписываешься в образ идеального человека, которого создал Всевышний по образу и подобию своему! – отвечал ему образ в самой большой и сложно устроенной шапке. Очевидно, он доминировал на этом мероприятии. – Ты - гнусное уродство, которое не может объяснить Слово. Все в теле человека красиво и создано с определенной целью. И только ты лишь воспаляешься и болишь, если есть много грязного.
- Это потому что я образовался в результате эволюции, в которую вы не верите! – брыкался Аппендикс. – У млекопитающих я служу как камера для образования микрофлоры, необходимой для пищеварения! И достался в наследство человеку как малозначительный отросток прямой кишки. Но я все равно нужен для инкубации полезных бактерий!
- О, нам ведомо это нечистое слово! – доминантный священник повернулся к толпе. – Бактерия, равно - чума! Ужасные бубоны, покрывающие тело! Мертвящая скверна! Потому ты и воспаляешься, мучая и убивая!
Толпа оторвалась от чтения новостей на своих телефонах и оголтело вскричала.
- Что?! – поразился Аппендикс. – Это совсем не та бактерия! Их тысячи видов! Я культивирую полезные! Они не вызывают чуму! А воспаляюсь я случайно, из-за механических повреждений или инородных предметов! Вы, идиоты, почитайте Инфопедию! Прямо сейчас зайдите на Инфопедию и прочтите!
- Ребята, я же сказал всем убрать телефоны! – крикнул священник в толпу. – Неужели так трудно хоть раз абстрагироваться от настоящего? Если мы будем пользоваться проверенной информацией, вся эта затея не будет иметь никакого смысла! Вы что, хотите превратить справедливый суд в линчевание?
Из толпы послышались робкие отрицания. Образы прятали телефоны в грязные пахучие хламиды.
- Так-то! – авторитетно стукнул посохом священник. – А теперь вернемся к наши баранам. Твои слова полны отрицания, а потому лживы, Аппендикс! Настоящий праведник никогда бы не противился обвинениям Всевышнего. Если не он знает, то кто же? Всякая бактерия вредна! Как любое ничтожество! Как клоп вреден и пухоед вреден. Как блоха и клещевица!
- Какая еще, мать твою, клещевица?! – возмутился Аппендикс. – Вы, дети седьмого дня! Как же я вас ненавижу, аж ноги не держат! Кончайте с этим быстрее, я и так знаю, что живым вы меня отсюда не выпустите! Но знайте, рано или поздно, такие как я победят, и ваша житница маразма исчезнет с лица Многомирья! Тогда вы припомните свои преступления, но будет уже поздно!
Священник дал знак палачу. Тот принялся аккуратно выкладывать дрова вокруг столба с Аппендиксом, время от времени, отходя подальше и что-то прикидывая на глаз. Покончив с этим, он взял канистру керосина и щедро окропил сооружение.
- Стойте! – чуть не плача кричала Котожрица. – Отпустите его! Сладковхостик, в атаку!
Но Архикоту, похоже, обрыдла чернь со своими суеверными страстями, так что он вспрыгнул на крышу собора, распугав стаи птиц. И улегся там, подогнув под себя лапы.
Воздух наполнился шуршанием крыльев и едва слышными всхлипываниями. Образы чихали и кашляли, ойкали, перехватывая факелы. Солнце бросало острые тени башен на место экзекуции.
Чиркнуло огниво.
Еще раз.
Аппендикс метафорически поджал губы и отвернулся.
- Ну что там? – нетерпеливо спросил священник.
- Да я без понятия, как этой сволочью разжигать огонь, - буркнул палач. – Дайте кто-нибудь зажигалку!
- Держи, - предложил Альфа.
- Спа…
Палач отлетел в сторону, сгинув в расступившейся толпе.
- Хочу сказать сразу, - сказал Альфа, обнимая за шею доминантного священника. Тот бледно улыбался, подавая мышцами лица какие-то сложные знаки. Однако парни в железных масках медленно отступали к вратам собора. – Мне на происходящее наплевать. Я терпимо отношусь к шоу-бизнесу. Я бы и сам с удовольствием поглядел, как вы сожжете этого типа.
- Ну, с-спасибо, - дрожащим голосом произнес Аппендикс.
- Однако, - вздохнул прима-образ, - кое-кому ваша захватывающая реконструкция не нравится. Вон там, на крыше собора сидит шерстяное воплощение зла. У него очень капризный характер. Если вы сожжете Аппендикс, то разгневаете его. А потом и меня. Все знают, кто я такой?
Большинство знало. Остальным быстро объяснили. Факелы затаптывали ногами.
Архикот вдруг спрыгнул на землю, и толпа, вереща и спотыкаясь, начала утекать, оставляя голые плиты, усеянные тлеющими тряпками, пакетами из-под орешков, шелухой и стонущим палачом. Альфа отпустил священника и тот опрометью бросился за своими коллегами, пыхтя и наступая на полы одеяния.
- Мау, - выразился Архикот.
- Альфа! – крикнула жрица. – Веди этого беднягу сюда!
- Что? – Альфа примерил шапку патриарха. – Зачем? Просто отвяжем его, а дальше пусть сам разбирается.
- Нет! – запротестовала девушка. - Они от него не отстанут! Нужно отвести его подальше!
- Ой,
