Наступило молчание, а потом Бритвульф заговорил с явным недоверием:
— Сейчас? Мы уходим сейчас?
— Да, — подтвердил я.
— Господи Иисусе, — пробормотал Финан.
Двое других просто уставились на меня.
— Отец Ода считает, что в Лундене может быть три тысячи воинов, — продолжил я, — поэтому даже если удастся открыть ворота для Меревала, нас будет намного меньше. Пять человек на одного нашего, а то и шесть.
Эти цифры не давали мне покоя короткой летней ночью.
— Сколько из них из Восточной Англии? — спросил Бритвульф.
— Большинство, — пробормотал Витгар.
— Но будут ли они сражаться против своих лордов? — спросил я.
Бритвульф был прав, когда сказал, что восточные англы ненавидят западных саксов, но это не значит, что они поднимут меч против отрядов Этельхельма. Я приплыл в Кент в надежде поднять кентцев на борьбу с Этельхельмом, но это не удалось, и теперь я возлагал надежду на восточных англов — надежду, которая казалась такой же хрупкой, как и угасшая во Фэфрешаме.
— Если я поведу вас в город, — сказал я, — даже если нам удастся открыть ворота для Меревала, мы все умрем.
— Ты предлагаешь просто бросить Меревала? — возмутился Бритвульф.
— Меревал и его всадники отступят на север, а Этельхельм не станет долго за ними гнаться. Он опасается ловушки, а кроме того, хочет уничтожить армию Этельстана, а не горстку всадников из Верламикестера.
— Он хочет убить тебя, — напомнил Финан.
Я не обратил на его слова внимания.
— Если Меревал увидит выступающих из города всадников, то отступит и вернется в Верламикестер. — Мне была ненавистна мысль отказаться от планов, к которым мы убедили присоединиться Меревала, но я всю ночь размышлял, и рассвет вернул мне способность мыслить здраво. Лучше остаться в живых, чем бесцельно погибнуть. — Меревал спасется.
— Так мы просто… — начал Бритвульф и запнулся. Подозреваю, он собирался сказать, что мы просто сбежим, но сдержался. — Так мы просто вернемся в Верламикестер?
— Вздох змея, — прошептал мне Финан.
Услышав эти слова, я улыбнулся. По правде говоря, я размышлял, действительно ли западный ветер — знак богов, указывающий, что следует отказаться от безрассудной затеи, а вместо этого захватить три хороших корабля и, обгоняя попутный ветер, помчаться к морю и безопасности. Я помню Равна, слепого скальда и отца Рагнара, часто говорившего мне, что мужество похоже на рог с элем. «Мы начинаем жизнь с полным рогом, мой мальчик, — говорил он мне, — но осушаем его. Некоторые выпивают его быстро, возможно, их рог не был полон с самого начала, другие — медленно, но с возрастом смелость все равно тает».
Я пытался убедить себя, что принял решение отступить не из-за нехватки смелости, а из-за благоразумия и нежелания вести отличных воинов в город, полный врагов, даже если эти воины горят желанием сражаться.
Отец Ода присоединился к нам и сел на толстое дубовое бревно.
— Я помолился, — объявил он.
Тебе и положено молиться, подумал я, но промолчал.
— Помолился, отче? — спросил Финан.
— За успех, — уверенно сказал Ода. — Королю Этельстану суждено править всем Инглаландом, и сегодня мы приблизим этот день! С нами Бог!
Мне хотелось признаться, что я сомневаюсь в успехе, но не успел я открыть рот, как зазвонил первый церковный колокол.
В Лундене было мало колоколов, только пять или шесть церквей собрали достаточно серебра, чтобы их купить. Король Альфред, решив восстановить старый римский город, хотел повесить колокола у каждых ворот, но первые два украли в течение нескольких дней, а потому он повелел использовать вместо них рога. В большей части церквей просто повесили металлический прут или железяку и колотили по ним, созывая верующих на молитву, и теперь вместе с несколькими колоколами все они создавали какофонию, от которой птицы в панике взмыли в небо.
Грохот нарастал, мы хранили молчание. Завыли собаки.
— Наверное… — нарушил молчание Бритвульф, запнулся, а потом повысил голос, чтобы его услышали: — Наверное, это Меревал.
— Слишком рано, — сказал Витгар.
— Значит, Этельхельм собирает армию, готовясь выступать, — предположил я. — Мы опоздали.
— Что это значит — опоздали? — возмутился отец Ода.
Колокола, несомненно, созывали армию Этельхельма, а это означало, что он выведет эту орду из города, чтобы атаковать более слабые силы Этельстана. Мы встали и посмотрели на север, хотя там ничего не было видно.
— Что ты имеешь в виду? — не унимался отец Ода. — Почему мы опоздали?
Но прежде чем я успел произнести хоть слово в ответ, я услышал на пристани гневный крик, потом еще один, звон клинков, топот ног. Какой-то человек удирал со всех ног, вслед ему метнули копье, поразившее бегущего в спину. Он сделал несколько заплетающихся шагов и рухнул ничком, пару мгновений лежал неподвижно, с качающимся в спине копьем, а затем попытался уползти. Появились двое в красных плащах. Один ухватился за древко копья и погрузил его глубже, другой пнул умирающего по ребрам. Тот задергался в конвульсиях. Звон колоколов стихал.
— Ступайте на стены! — раздался голос.
На пристани появилось больше людей в красных плащах. Очевидно, обыскивали корабли, выискивая спящих, а затем через проломы в стене гнали их в город. Я предположил, что умирающий, все еще дергающийся на досках причала, отказался идти.
— Убьем их? — спросил Финан. Воины в красных плащах, я насчитал их десятка три, еще не добрались до трех наших барж. — Они пытаются не дать людям сбежать, — предположил Финан.
И он наверняка не ошибся.
Я не ответил. Всё думал о словах Бритвульфа, что восточные англы ненавидят западных саксов. Думал о Вздохе змея, о клятве, которую дал Этельстану. Думал, что Бритвульф презирает меня за трусость и желание сбежать. Думал, что судьба — злая и капризная сука, и мы должны перебить людей в красных плащах, украсть три хороших корабля и уплыть из Лундена.
— Эй, вы! Кто такие? — Высокий воин в красном плаще Этельхельма пялился
