Её глаза сверкнули. Ненадолго в них опять просочилась жизнь.
— Не позволяй Мелаириму водить тебя за нос, — прошептала Талли. — Он… Ради Огня он… Сделает всё. Будь начеку. Не верь полностью. Ты… Должен жить.
Она или потеряла сознание, или уснула, лишившись последних сил. Так и лежала, прижимая к груди каменную розу. Я наклонился над ней и поцеловал в лоб. Никогда не думал, что буду целовать Талли при таких обстоятельствах…
***
Мелаирим стоял в святилище, глядя на огонь. Я подошел к нему и молча встал рядом. Что видел он в бесконечном танце пламени? Думал ли он о жертвах, ему принесенных?
— Неужели ничего нельзя сделать? — спросил я.
Он долго молчал, боролся с собой. В его глазах то вспыхивало, то гасло пламя.
— Я ничего не могу. Всё испробовал, — сказал он. — Тело могло бы жить. Но этот яд разрывает связь души и тела. Она уходит, Мортегар. Огонь призывает её душу.
Я молчал, не зная, что сказать. Похлопать его по плечу? Да он мне руку сломает и прав будет. А потом Натсэ отрубит руку ему… А он её сожжет, или закатает в камень. Я брошусь на него. Битва будет жаркой, но недолгой. Да, с фантазией у меня всё в порядке, как бы грустно ни было.
— Может, хоть какие-то хорошие новости вам не помешают, — сказал я, наконец. — У меня первый ранг.
— Правда? — Он и вправду немного оживился, посмотрел на меня с интересом. — Как это вышло?
— Долго рассказывать… Но я был осторожен, никто ничего не видел.
— Прекрасно, — кивнул Мелаирим. — Прекрасно… Скоро тебе потребуется новый учитель. Поскольку других желающих нет, им буду я. Надеюсь, ты не станешь возражать?
Я пожал плечами.
— Куда ты направляешься теперь?
— Испытания скоро начнутся.
— Испытания! — Мелаирим схватился за голову. — Да-да, я совсем забыл… Магические уже прошли?
— Вчера. Я сдал.
— Как же это я… Впрочем, ладно. Это решится. Ты можешь не ходить на стадион.
— Как так?
— К чему? Мы знаем, что этих испытаний ты не пройдешь. Да тебе и не нужно их проходить. Последнее, чего бы я хотел, это бегать за тобой по академии круглый год, защищая от врагов, с которыми не могу вступить в прямую борьбу.
Я молчал, сложив за спиной руки и глядя в каменный пол. Мелаирим повернулся ко мне.
— Мортегар! — Голос прозвучал тверже. — Посмотри мне в глаза.
Я поднял взгляд.
— Ты не поступишь в академию.
— Поступлю, — тихо сказал я.
— Для чего тебе это?
— Мои друзья в меня верят. А значит, я должен. Я ведь такой, вы же знаете.
— А как насчет Таллены? Она тебе больше не друг? Она будет лежать тут, умирать у меня на руках, пока ты там, со своими друзьями, будешь бегать, прыгать и смеяться, чтобы в итоге все равно понять, что тебе не хватает доброй сотни баллов до нижнего порога?!
— Да пошел ты! — заорал я со слезами и толкнул его в грудь. — Какой же надо быть тварью, чтобы использовать умирающую племянницу, чтобы привязать меня к себе! Это моя жизнь. Моя! И пусть я сам не могу её выбирать, но я хотя бы свяжу её с теми, с кем мне хочется. Талли сказала, что я должен жить, и я — буду!
Мелаирим улыбнулся:
— Может быть, это я и хотел услышать на самом деле. Что ж, иди. Сейчас мне тяжело говорить с тобой. Но скоро всё закончится. Прошлое сгорает в огне настоящего, и рано или поздно мы шагаем в будущее, не оглядываясь. Тогда и придет пора для разговоров. Иди! Пока я не наговорил еще чего-нибудь, о чем пожалею через минуту. Сейчас ты был прав. Гордись этим.
И я ушел, оставив гордого мага в одиночестве, которое ему так тяжело давалось.
***
Мы вышли из тоннеля, который я проложил печатью-ключом от комнаты в общежитии. Ход вывел в глухой тупик подвального лабиринта. В молчании добрались до выхода. Казалось, всё и так достаточно скверно, но у вселенной явно было другое мнение. Выход заступила замотанная в плащ фигура.
— Какая интересная встреча, господин Мортегар, — пропел Герлим, скаля на меня острые желтые зубы. — Вы знаете, ходят слухи, что вы зачастили в подвал со своей рабыней. Не то чтобы за вами следили, конечно же нет, просто слухи. Позвольте узнать, что же вы там поделываете?
Натсэ молча встала рядом со мной, готовая обнажить меч. Я смотрел на Герлима снизу вверх. Он стоял в конце ведущей вверх лестницы. Лысый. Мерзкий. Из-за меня он лишился сына, пусть и не может этого доказать. Что сейчас здесь произойдет?..
— Просто гуляем, — сказал я, нащупав в кармане кастет.
— Выньте из кармана руку, когда говорите с преподавателем. Это неприлично.
Я замешкался, обдумывая свои шансы. До Герлима было довольно далеко. Вряд ли получится достать его волной. Наступив на горло инстинкту самосохранения, я разжал пальцы, позволил кастету соскользнуть с них и медленно вытащил пустую руку.
— Гуляете, значит. — Герлим стал медленно спускаться, сверля меня ненавидящим взглядом. — С такой красоткой-рабыней. Я вынужден спросить, не предаетесь ли вы каким-либо гнусным порокам в этом безлюдном месте. Вы ведь внимательно читали устав?
Он выпрямил руки и что-то швырнул мне в лицо. Натсэ среагировала быстрее меня — она поймала тонкую книжицу устава. Я забрал его у нее и открыл форзац. Это был мой устав. На нем стояло мое имя, нацарапанное карандашом Ямоса. Просто мне вдруг стало интересно попробовать что-то написать в этом мире, на этом языке.
— Вы что, были у меня в комнате? — спросил я.
— Разумеется. Преподаватели имеют право заходить в комнаты учеников в любой момент. Откройте семьдесят четвертую страницу, господин Мортегар.
Я открыл, пробежал глазами по строчкам. Слабый свет стекал сверху по ступенькам, и я едва разбирал буквы.
— Я вам помогу. Там сказано о том, что в стенах академии запрещено предаваться гнусным порокам, такие проступки могут повлечь за собой отчисление. Видите ли, маг Земли владеет своими страстями и держит их в узде, когда от него требуется учиться, а не ублажать свои низменные инстинкты.
— Низменные инстинкты? — повторил я, поднимая взгляд на лысого вампира. — Гнусные пороки?
Я в этот миг вспоминал, как он танцевал в трусах над лежащей на полу избитой Ганлой, а его сыночек наяривал на контрабасе. И, готов поспорить, Герлим думал о том же. Он оскалился еще страшнее, в глазах загорелось что-то совсем уже нехорошее.
— Именно так, господин Мортегар. Дабы уберечь вас от искушений,
