Я молчал. Язык будто онемел. У меня даже моргать не получалось.
— Слышал, у него с девчонкой беда. Это плохо, согласен. Но есть дела, которые важнее личных переживаний. Рыцари это понимают. Менторы, судя по всему, не очень.
Тут до меня осторожно дошла невероятная мысль.
— Так вы… Вы что… Вы тоже? — прохрипел я.
— «Тоже» — это Мелаирим. А я — это по-настоящему. Всё, молчать. Ты ничего обо мне не знаешь. Я ничего не знаю о тебе. Будет еще время языками почесать в более подходящем месте. Я тебя найду. Надо было давно тебя вытащить из лап этого двуличного маразматика.
— Мелаирим знает?
— Мелаирим не будет знать, даже если Огонь вспыхнет у него под задницей. И позволь ему дальше прозябать в этом блаженном незнании. Сиди спокойно, береги ногу. Того гляди срастется неправильно.
Он бросил мне на колени мои беспалые перчатки, встал и побрел к черте, ожидать финалистов, а я смотрел ему вслед, раскрыв рот.
— Авелла, бег — сто баллов, прошла, поздравляю. Ямос — девяносто пять, выдыхаешься быстро. Прошел. Мортегар — сто десять. Умница девочка, со свистом проходишь.
Я прошел с общим баллом — триста семьдесят шесть. И честных из них было — один… Упав спиной на землю, я закрыл глаза. Ни о чем думать не хотелось, хотя поводов для размышлений было — хоть отбавляй.
Глава 43
Всё завертелось бешеной канителью. День стремительно летел. Всё для меня слилось в одно пёстрое пятно. Стадион — меня поздравляют, жмут руку, вот меня обнимает госпожа Акади, вот скромно улыбается запыхавшаяся Натсэ. Ямос что-то восторженно говорит, сияет голубыми глазам Авелла.
Потом — не помню, как — я оказался в академии. Там тоже все стояли на ушах, галдели без умолку. Меня просто таскало в потоке то туда, то сюда. Прохладная вода в душевой, потом — комната. Я переоделся в парадную форму — откуда она у меня взялась?.. Всё чёрное, как свежая земля, и я напоминал себе могильщика, но остальные выглядели так же, и, благодаря сияющим лицам, наше сборище не казалось мрачным.
Торжественный обед в столовой. Что появлялось на столах?.. Не помню ни как это выглядело, ни каково оно было на вкус. Помню только, что Натсэ опять сидела у меня на коленке, и мы по очереди пользовались одной вилкой. Помню, что она смеялась и, кажется, даже разговаривала с кем-то. С Ямосом? С Авеллой?
Более-менее в себя я пришел только на улице. Смеркалось. Длинной процессией мы шли куда-то по смутно знакомой дороге.
— Куда мы? — спросил я.
Ямос, который шел слева, посмотрел на меня с удивлением.
— В святилище. Печати будут ставить.
Точно. Вот этой самой дорогой меня тогда тащили рыцари. А вон и казематы… Сколько приятных воспоминаний.
— Господин Мортегар, — прозвенел справа голосок Авеллы, — как ваша нога? Мне действительно очень жаль…
— Нога? — растерялся я. — А… Я вообще про неё забыл. Спасибо!
Нога действительно больше не болела, я спокойно шагал, наступая на полную стопу. Я был жив и здоров. Я, как бы то ни было, победил. И сейчас у меня появится печать! Печать Земли. Я смогу самостоятельно проделывать ходы. Смогу дать отпор Зовану, пусть и смешной пока отпор. Смогу вступить в Орден Рыцарей… Ой, я много чего смогу. В этом месте печать Земли — это свобода.
— А где Натсэ? — завертел я головой.
— Она осталась в вашей комнате, — успокоила меня Авелла. — Рабов не пускают в святилище, само собой. Она вас дождется, не переживайте. Хорошая она у вас, берегите её.
— Уж постараюсь, — шепнул я.
В святилище было сумрачно. Свет давали два факела, установленные по обе стороны от статуи с «клумбой». Перед «клумбой» стоял высокий столик, даже скорее трибуна, за которой нас ждал ректор Дамонт. На трибуне рядком лежали черные камни с выведенными на них рунами.
Дождавшись, пока все новоиспеченные студенты выстроятся полукругом, повторяя форму святилища, Дамонт заговорил:
— Я еще раз поздравляю каждого из вас со вступлением в академию магов Земли. В лучшую из академий. Сейчас вам кажется, что самое трудное позади, и пусть пока так и будет. Однако впереди еще немало трудностей. Обучение не покажется вам легкой прогулкой. С вас будет много спрошено, но в итоге вы многое и получите. Наши выпускники — это сильнейшие маги, достойнейшие из достойных. Гордость своих родов. Вы станете важнейшей частью нашего мира. Ваша воля будет направлять этот мир. И вместе мы построим прекрасное будущее.
— А кроме того, — продолжал он, — я поздравляю вас с тем, что сейчас вы официально вступите в клан Земли. Когда вы получите печать, вы получите поддержку огромной мощи, которую являет собой клан. Каждый маг Земли — ваш друг и союзник. Если вы споткнётесь — вас поддержат. Заблудитесь — вам помогут найти верный путь. Вы никогда не останетесь в одиночестве. Мы — клан, мы — единство, и мы своих — не бросаем.
Он замолчал, и студенты разразились аплодисментами. Когда аплодисменты стихли, ректор сделал приглашающий жест рукой.
— Начнем церемонию. Я буду называть имена. Услышав своё — подойдите сюда и выберите руну. Не задумывайтесь над выбором, позвольте стихии решать, каким именно способом она будет проводить сквозь вас силу. Вам потребуется сжать камень в кулаке и вытерпеть немного боли. Как только получите печать — можете идти. Этой ночью двери ваших комнат открываются и закрываются вашими ключами. Преподаватели и комендант вас не побеспокоят. Отпразднуйте этот великий день как следует, но… Надеюсь на ваше благоразумие. Вы уже взрослые. Вы доказали это, пройдя испытания и получив право называть себя членами клана и студентами военной академии. Прошу, начнем. Авелла из рода Кенса.
Авелла первой подошла к кафедре, не глядя взяла один камешек и сжала его в кулачке. Вздрогнула. Я не видел её лица, но видел, как напряглись её руки, одна вцепилась в кафедру. Секунд пять длилась эта неподвижная и безмолвная сцена, и вот Авелла вернула камень обратно.
Она повернулась и показала тыльную сторону ладони. На ней в черном кружке красовалась свежеиспеченная руна.
Многие издали одобрительные возгласы, послышались хлопки. Мы с Ямосом тоже похлопали сияющей, счастливой Авелле. Она вприпрыжку понеслась к выходу из святилища, бросив нам: «Подожду снаружи!»
— Она потрясная, — прошептал мне Ямос. — Никогда бы не подумал, что с такой девчонкой можно так запросто поболтать.
— Да уж, — согласился я.
Церемония казалась торжественной и величественной первые минут десять.
