Пока мы шли к старту на длинную дистанцию, я вдруг заметил госпожу Акади. Она прошла мимо меня и что-то шепотом сказала дочери на ухо. Авелла посмотрела на меня с удивлением, нерешительно кивнула.
— Госпожа, прошу вас, — вежливо сказал рыцарь. — Сегодня посторонним здесь не место.
— Уже ухожу и прошу прощения за беспокойство, — ослепила его своей улыбкой госпожа Акади. — Я просто передала дочке, что папа гордится ею.
Потом она улыбнулась мне и сказала:
— Желаю вам удачи, господин Мортегар!
Удачи! Где ж взять столько удачи? Это нужна редкая природная аномалия, чтобы меня подхватило ветром и трижды пронесло вокруг стадиона, иначе я даже не знаю… Окидывая взглядом масштабы грядущего подвига, я понимал, что шансов у меня нет. Двести шестьдесят шесть баллов… За длинную дистанцию, небось, еще и спишут сотку, а то и опять на костер загонят.
Вот мне ж было не привыкать к постоянным поражениям! И за каким Огнем я взялся в себя верить? Тут уже никто не поможет. Это не кино, где достаточно вспомнить лицо возлюбленной, и откроется прежде невиданный резерв сил.
— Ой, господин Мортегар, простите, пожалуйста, я случайно! — раздался почти над самым ухом взволнованный голос Авеллы.
А в следующий миг она пнула меня в щиколотку. Я вскрикнул и полетел носом в землю.
— Простите, умоляю, простите! — Авелла склонилась надо мной, в её глазах стояли слёзы. — Я такая неловкая. Задумалась и не заметила, что вы идете передо мной… О, как же я виновата! Вам больно? Вы можете идти?
— Что тут такое? — подошел рыцарь.
Авелла и Ямос как раз помогали мне встать.
— Кажется, я повредила ногу господину Мортегару, — всхлипывала Авелла. — Я просто случайно шла, и… Запнулась! — Она была близка к тому, чтобы зареветь в голос.
Я смотрел на нее с удивлением. То ли я начал слышать будущее, то ли она сначала извинилась, а потом — пнула?
— Идти можешь? — хмуро взглянул на меня рыцарь.
Ямос отпустил меня, я сделал пару шагов, прихрамывая.
— Н-да… — Рыцарь цокнул языком. — Ладно, ползи пока, может, пройдёт, ушиб.
Он ушел вперед. Авелла, подставив мне плечо, шла рядом и ревела:
— Какая же я дура! Господин Мортегар не сможет пройти испытание. Не поступит в академию, и мне придется учиться там совсем одно-о-о-ой!
Это был какой-то спектакль, но слёзы катились самые настоящие, и жалость с отчаянием в глазах Авеллы тоже было не сыграть ни одному актеру.
Я хотел бы ее утешить, сказать, что даже оторви она мне ногу, это бы не сильно повлияло на результаты последнего испытания, но не мог вставить ни слова в поток её стенаний.
Когда мы добрались до стартовой черты, к нам опять подошел рыцарь.
— Ну? — кивнул он на меня. — Готов к последнему рывку?
Я был, в принципе, готов. Нога побаливала, но это действительно был просто ушиб. Однако Авелла ответила за меня:
— Он даже идти не мо-о-о-ожет! Мне стыдно, стыдно, что я родилась на свет…
В последнем выкрике было столько отчаяния, что я от удивления опустился на землю. Выглядело так, будто упал. Рыцарь смотрел на меня с досадой, но не как на постылую помеху, а с выражением типа: «Ну что ж ты?.. Эх-х-х…» Наверное, слухи о моем вчерашнем триумфе с розочкой дошли и до рыцарей, и они тоже хотели заполучить меня в свои ряды. А я всех подряд так наломал...
— Простите, — услышал я голос Натсэ и с удивлением посмотрел в ее сторону. Как она успела сюда пробраться?
— Посторонние на стадионе! — заорал рыцарь, увидев ошейник. — Чья рабыня? Убрать немедленно!
— Я рабыня господина Мортегара, — спокойно ответила Натсэ. — Я хочу напомнить, что существует правило, согласно которому маг может выставить вместо себя замену в виде раба, если он по непредвиденно возникшим и не зависящим от него причинам не может выполнить одно из упражнений.
— И кто побежит? — удивился рыцарь. — Ты?!
— Если будет на то воля хозяина, — наклонила голову Натсэ.
До меня медленно дошло. Натсэ увидела, как меня заставили снять перчатки. Она сумела отыскать в толпе госпожу Акади — единственного человека, который стал бы ее слушать. Акади попросила Авеллу вывести меня из строя, а та разыграла целый спектакль… И всё это ради меня?
Мне сделалось стыдно. Столько людей тащили меня в академию, как утопающего за волосы…
— Мортегар! — окрикнул меня рыцарь. — Что скажешь? Можешь бежать?
— Нет, — тихо сказал я.
— Выставляешь рабыню?
— Выставляю, — кивнул я.
Взросление. Очередной урок. Иногда тебе будет плохо от того, что тебе помогают. И тебе придется найти для этого место в своем магическом расширении памяти, записать туда этот долг, врезать его намертво и — не забывать. Никогда.
— На линию! — приказал рыцарь, тут же потеряв ко мне всякий интерес.
Я сидел на земле в сторонке и смотрел на приготовившихся к бегу. Натсэ обернулась на меня и улыбнулась. Потом точно так же поступила Авелла.
— Пошли! — гаркнул рыцарь.
Бегуны сорвались с места, а рыцарь, проводив их взглядом, усталой походкой вернулся ко мне и сел рядом.
— Бегать-то она хоть умеет? — проворчал он.
— Готовьте дополнительные баллы, — угрюмо сказал я.
— Хорошо. Думаешь вступить в Орден?
— Хотелось бы. Для меня это большая честь.
Тут я говорил совершенно честно. Почему-то сама мысль о том, чтобы вступить в Орден Рыцарей наполняла меня благоговейным трепетом. Стать воином. Стать сильным. Стать человеком, у которого есть повод себя уважать. Чувствовать за спиной поддержку других, таких же… Кажется, я постепенно до этого дозрел.
— Доспех тебе пойдёт, — кивнул рыцарь.
В этот момент мимо нас пронеслась Натсэ, и рыцарь вскинул брови. Остальные плелись еще где-то очень далеко.
— А можно личный вопрос? — осмелел я.
— Ну рискни.
— Почему вы постоянно таскаете доспехи? Это ведь тяжело и жарко.
— Во-первых, не всегда, а только на службе. Форма такая. А во-вторых, не тяжело и не жарко. Мы — маги Земли. А металл относится к Земле. Вступаешь в Орден — открывается новая ветка заклинаний по работе с металлом, там — качать-не перекачать. В родной стихии не тяжело и не жарко.
— Ясно, — сказал я, преисполнившись к рыцарям еще большего уважения.
— А маги Огня вообще не потеют. Вот как ты сейчас.
У меня остановилось сердце. Я медленно повернул голову и посмотрел в грубоватое лицо рыцаря. Он прямо и жестко смотрел мне в глаза.
— Можно
