Глухой удар снизу привлек внимание Конундрума. Это был Овражный гном, неуклюже плюхнувшийся в кучу песка. Конундрум замахал руками, чтобы не упасть на овражного гнома. Он опустился на дно и быстро отошел в сторону, освобождая место для остальных. После погружения его ботинки уже не казались такими тяжелыми, как на борту корабля. Он ободряюще улыбнулся ему и потянулся, чтобы похлопать его по плечу. Джоб, выпучив глаза то ли от удивления, то ли от страха, неуверенно улыбнулся в ответ.
Остальные плыли вокруг него, как множество странных птиц во сне, размахивая руками, чтобы направлять их спуск. Их лица под шлемами казались синими, а на макушке у Размоуса болтался пучок волос. Руководитель экспедиции кендеров пыхтел, дул и косил глазами, но безрезультатно; его волосы настойчиво щекотали нос.
“Интересно, смогу ли я засунуть руку в аквариум, - сказал Кендер, извиваясь и пытаясь засунуть одну руку в свой лягушачий костюм. Как ни странно, все могли слышать его, даже если это звучало так, словно он говорил через подушку. Когда он заговорил,его слова сопровождались потоком пузырей из пузыря.
“На вашем месте я бы этого не делал, - предупредил шеф Портлост. Вождь был более чем слегка зеленоват по краям головы, а его глаза за стеклом шлема казались огромными и выпученными от страха.
- А почему бы и нет?”
“Давай просто доберемся до берега и прекратим эту чепуху” - прорычал сэр Грумдиш, теребя свой ПСНП и глядя на акулу, которая приблизилась, чтобы исследовать странных новых посетителей на своей территории.
- Мы не можем идти без ... - начал было Размоус, но тут ему на ногу упала большая бочка, наполненная балластными камнями. Только его тяжелые, подбитые свинцом утконосы не давали сломать пальцы ног.
Конундрум отцепил веревку, по которой спускали бочку с корабля, а сэр Грумдиш и Энсин Вигпиллоу сняли ее с ноги Кендера. Они перевернули его на бок и сбросили достаточное количество балластных камней, чтобы он плавал, поддерживаемый деревянными планками. Он парил в воде перед ними, словно во сне. Энсин Джоб был назначен толкать его.
Они двинулись в путь, взбираясь по длинной извилистой долине между двумя высокими коралловыми рифами. Пока они шли, на них давило слабое течение, и их тяжелые сапоги были приспособлены к медленному движению. Морское дно здесь было покрыто старыми серыми кораллами, размытыми постоянным течением прибоя, а белый песок заполнял все впадины и расселины рифов. Там, где был песок, были маленькие темные колючие ежи, похожие на маленькие булавки, брошенные какой-нибудь швеей в испуге, и иногда они натыкались на старую голую кость или часть черепа, торчащую из песка. Размоус нашел костлявый палец с мерцающим золотым кольцом, все еще свисающим с него, но у него не было мешочков, чтобы спрятать его на всякий случай.
По обеим сторонам между рифами лежали длинные долины, уходящие в синюю дымку, словно проходы в темном храме. В них они натыкались на обломки кораблей. Некоторые из них были древними и изъеденными червями, наполовину заросшими диким пышным кораллом. Другие казались только что затонувшими. Если бы не зазубренные дыры в их бортах и носу, они могли бы уже сейчас бежать по ветру в каком-нибудь далеком море. Вид темных зияющих смертельных ран этих кораблей наполнил всех, кроме Кендера, странным отвращением и ужасом, как если бы они слишком долго смотрели на бледный холодный труп какого-нибудь обреченного моряка, выглядывающего наружу, его плоть была изрыта рыбами, а глаза все еще смотрели широко раскрытыми на какую-то древнюю опасность. Они поспешили дальше так быстро, как только могли..
Тем не менее, там было много чудес, которые можно было увидеть, и, несмотря на акул, самая большая опасность, с которой они столкнулись, заключалась в потере своего лидера из-за водной версии страсти к путешествиям. К счастью, на Размоусе все еще были свинцовые башмаки, иначе он мог бы вообще сбежать от них и скрыться в какой-нибудь темной коралловой пещере, где его поджидали гигантские угри, чтобы сожрать. Конечно, мало кто из других кендеров когда-либо видел что-то настолько чудесное и выжил, чтобы рассказать эту историю.
И все же все они были наполнены почти кендерским детским восторгом. Они увидели медуз, которые так напоминали нижнюю часть Палантийской леди в ее юбках-обручах и хмурых панталонах, что Конундрум покраснел, увидев их, и почти запотел изнутри своего шлема. В глубоком коралловом гроте Размоус указал на гигантского моллюска, который мог бы легко проглотить его целиком, и почти проглотил. Они видели кораллы и рыб всех размеров, форм и описаний, от огромных актиний-людоедов до креветок длиной с палец, которые несли крошечные молоточки вместо когтей. Креветка била этим крошечным оружием по камню с пугающим треском всякий раз, когда кто-нибудь подходил слишком близко. Цвета были странно приглушенными, но их глаза быстро приспособились и начали улавливать тонкие вариации в серых и синих оттенках кораллов, которые были почти так же прекрасны, как если бы они были живыми и яркими всеми цветами радуги.
Но больше всего их интересовали акулы. Их было несколько десятков, самых разных форм и видов. Они видели длинных, плоских послушных существ, которые были почти невидимы на фоне песка, и только когда вы почти наступали на них, они отскакивали в сторону. Они увидели зубастую тварь с квадратной мордой, которая бесконечно кружила вокруг них, возможно, задаваясь вопросом, годятся ли лягушки для гномов-и кендеров, но, скорее всего, не овражных гномов-в пищу. Но в основном это были маленькие, тонкие существа, которые двигались по воде, как стрекозы на ленивой летней поляне в лесу. У них были белые кончики плавников и длинные изогнутые хвосты, похожие на пиратские мечи. Однажды они заметили чудовищно большую акулу, но она не обратила на них внимания и медленно проплыла над их головами, широко разинув беззубую пасть, как пивная бочка. Она исчезла в голубоватой дымке вдали, направляясь к открытому морю по своим собственным делам.
Тем не менее, несмотря на все отвлекающие факторы, они в конце концов достигли мелководья. Свет постепенно становился все ярче и менее голубым, и все вокруг них начинало приобретать цвет. Песок, как они обнаружили, был не белым, а какого-то особенного коричневого оттенка, похожего
