— Только не там, где еда. — Лейн остановился на пороге, наблюдая, как Рыжик верещит и барахтается в руках Диллы. — Я умираю от голода. Молоко осталось?
— Полкувшина. — Дилла усадила Рыжика за стол. — Можно с хлебом намешать, если ты принесёшь ложки. Он из них кукол сделал.
— Я видел. — Лейн положил на стол букет луговых цветов, из которого торчали четыре ложки. — Ничего не замечаешь?
Дилла шевельнула букет.
— Куклы? Но они были из сухой травы!
— Вот именно. — Лейн налил в кружку воды и поставил в неё букет. — А у него эта трава ожила, зацвела и не завяла.
— Разве это плохо? — осторожно спросила Дилла.
— Нет. — Лейн усмехнулся с непонятной Дилле печалью. — Конечно, нет.
Он взял с полки серебряную ложку и положил перед Рыжиком.
— Ты ведь не думаешь… — Дилла не договорила.
— Я уже не знаю, что думать. — Лейн рассеянно ломал кусок хлеба. Рыжик шумно выдувал пузыри в своей миске с молоком. Чмокал, вылавливая разбухшие корочки. Серебряную ложку он держал так же уверенно, как деревянную. — Я хотел вернуть его в лес. Но он…
— Домашний.
— Верно. Чей-то любимец или прислужник. Так что сначала надо узнать, как он оказался в лесу. — Лейн подцепил пальцем мордочку Рыжика. — Покажешь, как у тебя дела с языком?
Тот с готовностью открыл рот. Лейн прерывисто вздохнул. Дилла присвистнула.
— Вот это скорость! Да он уже через пару дней заговорит. С моими бы крыльями так!
Лейн поводил рукой за ее плечами.
— Ничего?
— Вроде бы что-то толкается изнутри. Повторим сегодня?
— Да, конечно. — Лейн положил в свою миску три ложки мёда, попробовал и добавил еще две. — Но сначала надо устроить Рыжика на ночь. Пожалуй, поселим его в пустой комнате. С заклинаниями я разобрался, они исключительно книжные. На живых существ никакого влияния не оказывают.
Дилла подлила Рыжику молока. Больше слопает, крепче спать будет. На эту ночь у неё большие планы, а Рыжик им помешает. Только бы он согласился спать один!
— Хочешь ночевать в стоге сена? — предложила она. — В нем мягко и душисто.
Рыжик подскочил на табурете, торопливо дохлебал мешанку и одним прыжком оказался у входной двери. Нетерпеливо заплясал, дергая ручку.
— Э, нет! — Лейн погрозил ему пальцем. — Ты из дома не выходишь. А то явтися страшное чудовище и утащит тебя, ясно?
Рыжик сник. В утешение Дилла разрешила ему перетаскивать охапки сена, которые она приносила в кухню. В результате весь коридор был усеян травой, пришлось подметать. Зато набегавшийся Рыжик уснул сразу, как только набил всё сено под стол и умял в получившемся стоге уютную ямку.
— Уснул? — Лейн ждал Диллу на верху лестницы. — Хорошо. Теперь займёмся тобой.
Она пожалела, что не успела искупаться. Лейн снял камзол, закатал рукава рубашки, распустил волосы и выглядел так… Дилла не нашла подходящего слова. "Соблазнительный" даже близко не передавало впечатление, которое оказывал на неё Лейн.
Она старательно отряхнулась, пальцами расчесала волосы, делая вид, что выпутывает травинку.
— Мне лечь?
— Да, как в прошлый раз. И лучше сними рубашку. — Он торопливо отвернулся.
Хорошее начало! Радуясь, что кровать широкая, Дилла легла посередине, чтобы Лейну пришлось забраться к ней с ногами.
— Давай.
Когда лёгкие ладони легли на лопатки, Дилла затаила дыхание.
— Больно? — озабоченно спросил Лейн.
— Нет, — процедила она. "Великий Хаос, неужели я ему совсем не нравлюсь? Или ему женщины вообще не интересны?"
Лейн прощупал двойные плечевые суставы Диллы. Растут крылья или нет? Неужели он перестарался, залечивая раны, и что-то непоправимо изменил? "Я совсем её не чувствую! — он подавил панику, сосредоточившись на воспоминаниях. Крылья — широкие, перепончатые — плащом накрывают Диллу. Вот они расправляются, наполняются ветром… Как крепко она обнимала его там, над Дорогами. — Пусть они вырастут! Тогда она снова будет счастлива!"
Лейн надавил сильнее, чем в прошлый раз. Дилла без напоминаний напряглась.
— Всё.
Она потянулась всем телом, повернулась и чуть не заплакала. Лейн уже сидел на краю кровати, спиной к ней. Растирал кисти рук.
— Я сейчас уйду, — виновато сказал он. — Голова немного кружится.
— Сиди, сколько хочешь. — Дилла судорожно думала, как его задержать. — Слушай, а зачем ты искал девственницу, если сам умеешь справляться с единорогами?
Лейн поёжился. Острые кончики ушей, торчащие из облака распушившихся волос, покраснели.
— С единорогами никто не умеет справляться, кроме… Ну, ты знаешь. Только это неважно — девушка или юноша. Главное — целомудрие.
— Да? — Дилла села, медленно осознавая, что именно он сейчас выдал. — А почему считается, что единорога способна поймать только девица?
— А ты сама подумай. — Лейн досадливо дернул плечом. — Детей единорог съедает, подчиняется только вошедшим в брачный возраст. А какой парень в шестнадцать лет признается, что он еще девственник?
— Или в пятьдесят четыре, если он из сидов. — Дилла покрутила головой. — Я бы тоже не призналась на твоем месте. Но как это вышло-то? У вас же не принято сохранять девственность?
— Да кому я нужен — такой?! Я же наполовину гоблин, а ты знаешь, как все к ним относятся!
Дилла смущенно прикусила губу. Она тоже относилась к этим "всем" — до недавнего времени. Сидов не слишком любят, но всем известно, что у них есть кодекс чести, и они ему строго следуют. Как и банши, если на то пошло, и демоны. А какой кодекс у гоблинов, знают только гоблины. Если у них вообще есть понятия о чести.
— Врут, как дышат, да? — Лейн горько усмехнулся. — И что при таком раскладе прикажешь делать? Человеческих девиц зачаровывать? Так они мне неинтересны. Гоблинки полукровок не жалуют, чтобы не рожать от них хилых детей. А ухаживать за дамами при дворе даже пытаться нечего, только позориться! С такой-то внешностью…
— А что с тобой не так?
Лейн рывком обернулся.
— Ты… ты издеваешься, да?! Я же уродливый!
— Неправда! — возмутилась Дилла. — Кто тебе сказал такую глупость? Ты необычный, но у тебя глаза красивые и волосы…
— Волосы?! — Лейн вскочил. Из пожелтевших глаз брызнули злые слезы. — Волосы у сида должны струиться, как лунный шелк или как ночной ветер. А у меня что? Стружка ржавая! Ну, кто такого полюбит?
Дилла обдумала возможные варианты ответов и остановилась на самом простом.
— Я.
Лейн, яростно вытиравший лицо, выронил платок.
— Ты серьезно?
— Куда уж серьезнее, — вздохнула Дилла. — Иначе как бы я тебя выдержала всё это время?
— Да я веду себя, как ангел!
— Ангелы не играют в азартные игры. А если играют, то не проигрываются в пух и прах. И они доверяют своим друзьям.
Дилла потянулась за рубашкой, надела, не глядя на Лейна. Удалось признание, ничего не скажешь. Сейчас Лейн начнет язвить, и тогда ей придется уйти. Из этого дома и из этого мира. Идти и идти, пока не закончится под ногами Дорога.
— Давно? — тихо спросил Лейн.
— Не знаю. — Дилла грустно улыбнулась. — Наверное, с тех пор, как ты забрал у меня боль там, у моря.
Лейн молчал. Голо его странно дёргалось, как будто
