Дилла качнула головой.
— Не знаю.
Глава 24
Огни приближаются. Дерево слушает землю — гул от топота ног. В этом ритме — приговор лесу: смерть-смерть-смерть… Затаившаяся на ветке химера шипит и бьет лапой по лиане, задевшей её хвост.
"Спокойно".
Кому оно это говорит? Лиане, химере или себе? Не следовало принимать листья. Помнить — это больно. Умирать — еще больнее. Проще съесть химеру, всё забыть и переждать. Люди уйдут, а оно будет жить, как раньше.
— Разве это жизнь?
"Да, это жизнь! Это всё, что у меня осталось! Всё равно я не стану прежним, как не исчезнет эта проклятая гарь. Нет больше трех богов-хранителей".
— И что же с вами случилось?
"Одного уничтожили волшебники во время великой битвы. По ошибке, но сути дела это не меняет. Второго Хофган лишил сознания, забрал душу, а силу упустил, не справившись с ней. А третий…"
— А третий сошел с ума и стал чудовищем.
Кто с ним говорит?! Не химера же!
"Где ты?"
— Здесь.
Из теней появляется рыжий мальчишка.
"Это ты во всём виноват! Надо было тебя съесть! Но ещё не поздно…"
— Поздно, — мальчишка снимает с себя что-то серебристое и накидывает на нижнюю ветку Дерева. Дёргает, затягивая пряжку.
"Что ты делаешь?!"
— Чудовищ держат на привязи.
"И кто из нас безумен? Неужели ты веришь, что сможешь удержать на уздечке бога?"
— Может и нет, — мальчишка улыбается. — Если докажешь, что ты по-прежнему бог, а не просто тупое чудовище, способное только жрать подношения вонючей ведьмы!
Дерево молчит. Лианы замерли наготове.
Огни приближаются.
Глава 24. Смех и слёзы
"Зрителям видно больше, чем игрокам".
Английская пословица
Всего восемь коней на сотню воинов? Причём верхом только двое — Кедар и Эрлин. Для чего привели остальных?
Дилла залегла за поваленным деревом, изучая приближающееся войско. Доспехи на стражниках кожаные. Щиты лёгкие, такие защищают в лучшем случае от стрел. Мечи имеются, но главное оружие у них, похоже, массивные факелы. Да, эти люди идут сражаться с богами не врукопашную. Тактика трусов — поджечь и отойти в сторонку. Она такое уже видела в Шотландии, когда там начали охотиться за ведьмами. Но лес — не дом, его со всех сторон хворостом не обложишь. С одной стороны подожжешь, с другой все разбегутся. Или Кедару важно сжечь только Древо жизни?
И тут она сообразила, зачем нужны лошади. Пешком обходить лес слишком долго. Всадники объедут его гораздо быстрее и подожгут со всех сторон. Потом Кедар устроит колдовскую бурю, а следом подтянутся пешие воины. Кто выскочит из пекла, того зарубят. Но кто сумеет выскочить? Уж точно не та невидимая мелочь, шуршащая в подлеске. И не черепахозмея. А сколько ещё неуклюжих химер прячется в лесу? Даже птицы едва ли успеют улететь.
Войско продвигалось медленно. Людям приходилось расчищать себе путь буквально на каждом шагу, строй то и дело ломался, но лучники держались настороже. Как и уверял Бор, все они смотрели по сторонам, а не вверх.
Дилла глянула на небо. Из-за города поднимаются облака, уже закрывшие одну луну. А Живоглота не видно. Должно быть, ждёт, пока темнота станет совсем непроглядной. Знать бы, где он затаился… Несогласованность их действий бесила Диллу. Надо было как следует всё обговорить, а не разбегаться кто куда. Но теперь-то что локти кусать. По крайней мере, ветер дует удачно — по направлению к лесу. Дилла сложила платок и завязала им нос и рот. Пухлый мешочек с порошком она держала под рукой.
Даже сквозь мокрый шёлк вонь человеческого пота щекотала ноздри. Смесь страха, вины, отчаянья и надежды. Не похоже, что все верят в правду Кедара. Обидно, должно быть, умирать за чужие убеждения. Но, по крайней мере, умрут они, смеясь, а это ли не идеал воина?!
По уму, надо бы лошадей перестрелять, чтобы не помчались за ней в погоню, но, во-первых, Дилла не была уверена, что выполнит наказ Лейна. Глупо убегать, если порошок подействует, и появится шанс прорваться к Эрлину. А во-вторых…
У Диллы никогда не было своего коня. Существам, имеющим крылья, незачем учиться верховой езде. Когда Дикая Охота выезжает на Самайн, банши летят в свите Рогатого, а не скачут верхом. Но Дилле нравились лошади, особенно темно-серые кони из-под холмов — с пятнистыми головами цвета крови, острыми ушами, широкой грудью, тонкими ногами, мощные, резвые, быстрые. Животные, которых вели за войском Кедара, напомнили ей тех коней. Губить лошадей только потому, что они зачем-то понадобились Кедару в его безумном замысле, не поднималась рука. Может, они сами разбегутся?
Коней провели, войско вышло на луговину. Раздался приказ перестроиться по десять в ряд. Идеально! Дилла поднялась на колени. Стреляет она, конечно, медленнее, чем Лейн, но гораздо быстрее, чем соображают люди. Пять стрел полетели одна за другой, пробили кожу доспехов и вонзились в спины стражников, держащих поводья. Еще две зацепили крупы лошадей. Ржание, крики — испуганные и недоумевающие… Раненые кони трясли головами, но даже не пытались сбежать. Дилла завыла, подражая нежити. Криков стало больше, в направлении Диллы полетели стрелы, но лошади по-прежнему позволяли себя удерживать. Зачарованные уздечки! Дилла выругалась. Следовало догадаться. Что ж, она попыталась.
Стражники махали факелами, пытаясь разглядеть, где затаился враг. Дилла, тенью среди пляшущих теней, перебежала на другую сторону дороги. Выпустила ещё две стрелы наугад — в гущу людей, усилив суматоху. А потом подбросила мешочек как могла выше и расстреляла последними стрелами. Ветер мгновенно подхватил легчайший, как просеянная мука, порошок.
Дилла отбросила бесполезный лук. А теперь повеселимся!
***
— Что там? Что?! — Диви дёргал Бора за подол куртки. Сам он прятался под низким шатром еловых лап.
Бор уже пожалел, что разбудил его. Но ведь не оставишь малыша одного при таких делах, а гоблину не терпелось оказаться ближе к месту драки.
Царившая на той стороне границы неразбериха впечатлила даже много повидавшего бродягу. Уши сворачивались от дикого хохота, нечленораздельных воплей, пронзительного конского ржания… Срывающимся голосом что-то кричал Кедар, пытаясь навести порядок. На него порошок, похоже, не подействовал. Ветер, по-прежнему дующий в сторону леса, принёс запах крови, человеческих и лошадиных внутренностей. Диви вырвало. Бор снова засомневался, чье у него сердце? Слишком уж чувствительный для подземельников.
— Иди на поляну.
— Не пойду! Ты Лейни видишь? И Диллу?
— Не вижу, но догадываюсь, где она. — Бор прищурился. — В самой гуще. Молодец, девка! Определилась, наконец, кто она такая.
***
Незнакомое колдовство застало
