Тут застонала одна из теней, лежащая во льду:
- Кто бы вы ни были, и даже если души ваши столь злые, что их загнали в средоточие... снимите гнет с моих очей, чтоб я хотя бы каплю слез сумел излить...
- Сниму, - сказал я, - но назовись.
- Я Альбериго, инок, вырастивший плоды на злое дело.
Я знал его. Там, на Земле он коварно убил своего обидчика, да в придачу и его сына невинного, заманив обоих на примирительную трапезу. Убийцы свое дело черное свершили по знаковой фразе "Подайте фрукты!", и с тех пор у нас в ходу поговорка "фрукты брата Альбериго", обозначающая злобное коварство. Но я не знал, что этот подонок уже сдох. Я спросил:
- Ты разве умер?
- Мои земные дела теперь мне неведомы. В Толомее так все устроено, что души отправляются на дно не дожидаясь смерти. Но если и вправду снимешь с моих глаз ледяную корку, скажу: если человек свершает предательство, в его тело тут же бес вселяется, душа же немедля катится на дно преисподней.
Злой дух Альбериго упомянул известного мне аристократа, который точно жив и здравствует, но в нем давно уж бес сидит. Я не стал сдирать ледяную корку с глаз этого мерзавца...
- Близятся знамена владыки Ада, - произнес торжественно Вергилий, - его уже ты можешь разглядеть.
Не скрою: когда мы продвигались дальше, я прятался за спиной учителя -- и страх, и ветер понуждали к защите. Вкруг нас торчали вмерзшие в болото души проклятых. Вдруг учитель отступил и вымолвил:
- Мы пришли. Страх оставь, перед нами Дит.
Мне показалось, что я ни жив, ни мертв. Над нами нависал властитель Ада. Хотя по грудь его сковали льды, он поражал своею мощью. Три его лица я разглядел: центральное -- кроваво-красное, левое -- темно-коричневое, правое -- бледно-желтое. Под каждым выступала пара крыльев, без перьев, как у нетопыря. Чудовише ими шевелило, от этого и дули пронзительные ветры, заковывающие в лед Коцит. Из шести глаз катились слезы, из трех пастей текла противная слюна. В каждой пасти трепетали души грешников самого ужасного пошиба: предателей Божественного величия.
- Первый, - объяснил учитель, - Иуда Искариот. Голова его внутри, снаружи торчат лишь пятки. Тот, который вперед головой свисает, -- Брут. Третий -- Кассий. Но наступает ночь, пора нам. Теперь ты видел все, что было нам дозволено.
Вергилий приказал, чтоб я к нему прижался, обхватив его за шею -- и как только крылья чудовища приподнялись, приблизился и ухватившись за смерзшуюся шкуру, стал спускаться в низ -- с клока на клок. Потом перевернулся и стал карабкаться наверх. Вначале мне представилось, по старому пути, но эта дорога была иной.
Мы добрались до скал. Оглянувшись, я увидел, что изо льда торчат... ноги Сатаны! Над нами брезжил свет, а под ногами льда никакого не было.
- Приободрись! - воскликнул мой проводник: - Нам уготована нелегкая стезя.
- Но... где мы?!
- Зверем, по которому мы спускались, пронзена Вселенная. Здесь слился гнет всех тяжестей земных. Теперь над нами южный небосвод, противоположный своду, под которым угасла земная жизнь Спасителя. Камни, на которых мы стоим, есть обратный лик Джудекки. Там был закат, здесь -- рассвет. Когда здесь утвердился Люцифер, Земля на этой стороне, ужасом объята, закрылась океаном, а над ступнями Сатаны гора воздвиглась -- зверь остался навеки в пустоте дупла.
Мы с моим проводником стали двигаться во тьме, дабы вернуться в свет. Поднимались вдоль лощины, пробитой шумной речкой в жажде увидеть звезды.
ВВЫСЬ
...Я поднял ввысь лицо, чтобы увидеть четыре звезды, даровавшие первейшим из людей Мудрость, Справедливость, Умеренность и Мужество. Но я не обнаружил созвездия Большой Медведицы, все было неузнаваемо. Когда Вергилий меня повел наверх, тут же почти нас встретил почтенный старец. Его лицо, казалось, Солнцем освещено, хотя на самом деле это был отраженный свет ночных светил.
- Кто вы? - спросил старик, поправив пышную черно-седую бороду: - Кто вам открыл темницу? Как вы вышли к Слепому водопаду? Надо особой силой обладать, чтобы преодолеть законы бездны. Может, Вышние придумали другие правила и падшие теперь сюда имеют доступ...
Вергилий, силой поставив меня на колени и голову склонив, произнес:
- То воля не моя. Она сошла с небес и приказала, чтобы я ему помог. Этот человек еще не преступил последнюю черту: он жив. Ему было даровано пройти сквозь тьму, увидя грешников. Теперь я должен показать ему твой мир и души, порученные твоему надзору. Будь благосклонен к сыну моему: он томится духовной жаждой. Эту страсть знают все те, кто ради свободы духа способен свою жизнь отдать. Запретов мы не нарушили нигде: он живой, меня не потревожит Минос. Мой круг там, где твоя Марция; она твой образ нежно хранит в душе своей. Пусти нас в свои круги, я ей буду славить твое великодушие.
- Пока я был в том мире, - вздохнул старик, - Марция и вправду была мне всех милее, для нее я на многое был готов. Теперь нас разделяет бездна и я к ней стал безучастен. Но ежели ты и на самом деле посол Жены Небесной, отказать не вправе. Ступай, а своего попутчика трижды опоясай тростником и омой его лицо, чтоб и частички адской грязи не осталось. Нельзя на встречу с ангелом-привратником идти с глазами испоганенными. Тростник найдете, где я укажу, а возвратитесь другим путем. Дорогу вам укажет восходящее Светило.
Замолчав, старик исчез. Вергилий разрешил мне встать с колен и пояснил: нам давал наказ дух Катона Утического, оберегающий вход в Чистилище. На Земле тот старец, не пожелав увидеть гибель Рима, сам ушел из жизни.
Возжигался рассвет и я уже мог различить морскую гладь. Мы шагали по испарявшейся росе. Учитель, влагу собрав, старательно оттер с моего чела остатки Преисподней. Выйдя на пустынный берег, мы увидели тростник. Когда Вергилий срывал его, тут же вырастала новая трава. Едва мой проводник закончил вить мне пояс, на бледно-алом небосводе появилось Солнце. Засветился багровый Марс... ах, если б он мне еще разок сверкнул после моей земной кончины!
Я оторвал свой взгляд от горизонта. Вокруг дрожала белизна, и в воздухе разлилась благость. Мой проводник молчал, но я уж понял, что за чудо к нам приближается...
- Падай на колени! - крикнул мне Вергилий: - Молись и радуйся! Это первый из ангелов,
