— Цель же не в установлении в Борсии демократии? — с намёком спросил Климов.
— А у вас что? — усмехнулся Крилов. — Остались патриотические чувства? — он вопрошающе смотрел на Климова исподлобья.
— Конечно, нет! — презрительно, но довольно нервно фыркнул Климов.
— Вот и славно. Борсия мне нужна для другого. А теперь мы должны установить нашу власть здесь. Для этого нам сначала надо полностью занять Доброград, то есть разобраться с королевской частью. Кстати, как там гвардия?
— Они все почему-то вчера уволились, — неуверенно произнёс Лапутин.
— Что? — не понял Крилов. — Это как? С чего вдруг?
— Может быть, испугались? — предположил Климов.
— Сними очки, — сказал император.
— Какие? Я не ношу очков…
— Розовые, — затем он повернулся ко всем остальным. — Вчера ни одной живой душе здесь ничего не было известно о нашей операции. Если бы они сумели хоть как-то подготовиться, то у нас не прошло бы всё так гладко. Значит, они ничего не знали и причина массового увольнения не в этом. Хотя возможна утечка информации… — он исподлобья взглянул на Климова. — Как следует поройся в своей памяти, может, вспомнишь, кто мог знать и рассказать об утечке.
Не находите, господа, эту ситуацию странной? — Крилов встал с кресла. — Целая гвардия, пара десятков хорошо обученных и закалённых в боях чародеев, опора королевской власти в Борсии, в один день берёт и уходи на пенсию нянчить внуков или искать новое призвание в жизни. А?
— Да… — медленно проговорил Климов. — Все решат, что это их Керилан подкупил…
— Но самое смешное, — сказал Лапутин, — что это не так!
— Значит, Климов, Лапутин и Птичкин, должны будете узнать в чём тут дело и разобраться с любым появившимся противником.
— Есть, сер! — последовал ответ.
— И не забывайте про Королевский дворец.
Лапутин и Птичкин ушли за нужными им документами, а император тем временем подозвал к себе Константина Деносовича.
— Вы же понимаете, Климов, — начал он, — что Лапутин не сможет управлять Борсией, — Климов молчал. — А мне нужен тот, кто разумно правил бы тут, но и подчинялся Кериланской власти. Вы родились и жили в Доброграде, знакомы, наверное, с её культурой, менталитетом. Тем более вы предоставили нам такую полезную информацию о Кроне, с помощью которой удалось провернуть операцию по захвату здания. Меня совершенно не интересует, как вы достали эти документы и чертежи, хотя они и были у ваших погибших родителей… — небольшая пауза. Климов всё молчал. Крилов договаривал: — Итак, я считаю, что вы сможете после смерти Лапутина стать премьер-министром Борсии.
— То есть, после смерти? — спросил Климов.
— А это уже ваша забота, — с неуловимой иронией произнёс император. — Когда он сыграет в ящик, я назначу вас премьер-министром новой Борсийской Республики или сделаю так, чтобы вас выбрала Крона, кто бы в ней не сидел.
Император поспешил выйти. В голове его пролетела мысль: «Хорошо, что я оставил этого дурня, Лапутина, здесь на временной должности, надеюсь, он не узнает о своей популярности в империи, хотя бы до следующих выборов, а то по закону запрещено за мёртвых голосовать…» — и Крилов усмехнулся.
Константин Денисович же отправился к себе в кабинет. Там он уселся за письменный стол, налил себе крепкого жёлтого сухого аргамского вина, выпил и медленно проговорил:
— Вот так дети средненьких чиновников становятся правителями государств… Осталось отомстить Тишкову…
* * *
Катя стояла в специальных очках и восхищалась красотой этого чуда. Ваня прав, его язык не поворачивается назвать скелетом.
— Без этих очков его нельзя увидеть, — проговорил Виктор, читая брошюру по управлению артефактом, — если не включить антенну на третьем ребре. Я вижу, что это по-настоящему сильный артефакт и с его помощью мы, может быть, и сумеем одолеть Керилан.
— Он будет здесь находиться? — спросил с недоумением Володя.
— Нет. Я телепортирую его за город, чтобы кто-нибудь случайно не наткнулся, или попробую сделать нематериальным, чтобы, кроме нас, все проходили сквозь него, как сквозь воздух.
— А завтра, я думаю, — сказал Иван, — надо собрать всех наших бывших гвардейцев.
Крилов снова собрал своих людей, всё тех же.
— Значит, — проговорил он медленно. — Кроме столицы, в Борсии нам ещё кое-что надо. С востока на запад пробираются наши войска, когда они дойдут до города Кладбищенск, мне нужно там кое-что взять.
— Что же? — поинтересовался Птичкин.
— В информации, которую предоставил Климов, я нашёл ключ некоего Николая Тишкова. Мы довольно быстро разобрались, к чему этот шифр. Он подошёл к паре древних текстов. По этим данным выходит, что версия о существовании грифоносфинкса вполне проверяемая. Там были указаны чуть ли не точные координаты его нахождения. Правда, часть информации Тишкову всё же удалось скрыть, а наши глуповатые агенты просто убили его. Так что в Кладбищенск отправляется целый полк с огненными левиафанами. Приказываю проследить за этой операцией.
* * *
Иван заснул лишь под утро, а когда проснулся, было уже полвторого. Его разбудила Катя. Это оказалось гораздо проще, чем если бы наоборот. Как уже говорилось в самом начале всей этой истории, Иван не любил просыпаться поздно. Но частенько это происходило. «Будто бы часть жизни ушла», — думал он, и Кате он был сейчас благодарен.
Они в обнимку вышли из дома и сели на скамейке перед ним. Все они, в том числе Виктор, Володя, Виолетта, Мария и даже Оксана (спавшая этой ночью одна) провели эту ночь на Викингов.
После того, как Иван всё вспомнил, ему начало нравится и то, что Катя чрезмерно ревнивая, и то, что она так много липла к нему. Он стал замечать, что она невероятно добра, начал больше ценить это. Во многом он стал тем, кем был до забвения, но без разбитого сердца и других своих бед и недостатков. Они говорили очень нежно, смотря друг на друга, и, что тоже важно, — оживлённо.
— А как думаешь? — проговорила девушка. — Это всё закончится? Мы сможем пожениться?
— Конечно, — улыбнулся Иван. — Я так хочу, чтобы вся эта история, начавшаяся с Даши… написания «Мочи кериланцев» и моего изгнания из гвардии, закончилась, все эти забвения, войны — чтобы мы просто были счастливыми и не думали больше обо всех этих ужасах. Чтобы всегда рядом была ты…
Когда он упомянул Дашу, Катя до боли сжала в кулак его ладонь, что понравилось ему, хотя он всё же в знак успокоения погладил её по плечу.
— Только я? — улыбнулась Катя, поцеловав его в лоб.
— Нет… Ещё Витя, Вова… Ещё многие… Но главное — ты!
Катя продолжала улыбаться. На миг она словно превратилась в девочку подростка.
— Ты, наверное, удивился бы, если бы увидел меня раньше… Ну не на фотографии, а как я себя вела. Сейчас не могу перестать улыбаться, а когда-то это было редкостью. Я всё время ходила кислая.
— Значит, жизнь была не сахар.
Она ещё шире
