продолжала методично надевать игрушки на растопыренные ветки ели. Как назло, чертовы нитки не хотели налезать на ощетинившиеся иголками ветки. У меня были исколоты все пальцы, я отчаянно нервничала, старалась побороть охвативший меня страх. Я старалась не реагировать на крики и звуки ударов за спиной. Я изо всех сил подавляла в себе любой порыв обернуться. Оставалось ещё три игрушки. Антонина рыдала за моей спиной, а Панкрат рассыпая матерные проклятия продолжал убивать её. Здесь и сейчас, прямо за моей спиной, в шаге от меня полностью повторялся кошмар той ночи. Я одела последнюю игрушку на елку и все разом смолкло. Просто внезапно наступила полнейшая тишина. Я посмела обернуться и обнаружила, что кроме меня в комнате больше никого нет. А в стене напротив светлеет приоткрывшаяся дверь. Я приблизилась к ней, витавший вокруг неё темный дым с визгливым шипением испарился. Из-за двери раздался плач и я рванула на себя дверную ручку. Передо мной предстала комната, как капля воды, похожая на ту, из которой я вышла вначале – детская. Здесь, на ковре, сидел мальчик лет четырёх и что-то строил из цветных кубиков. Когда я вошла, он поднял на меня взгляд с заплаканными глазенками и прохныкал: – У меня ничего не получается... Он снова заплакал. – Помоги мне! Помоги!.. Почему у меня ничего не получается? Я подняла взгляд на следующую дверь, подошла к ней и с удивлением обнаружила, что вместо привычной дверной ручки... на ней красуется игрушечный пластмассовый кубик. – Мы не можем уйти отсюда, пока не достроим башенку... – сообщил мне сидящий на полу Марк. Я обернулась на него и снова взглянула на игрушечные кубики, из которых он пытался выстроить свою ‘башенку’. Кажется, я поняла. Мне нужно помочь, в этом воспоминании, построить маленькому Марку его башню из кубиков. Возможно это, как раз то, что он не успел сделать тогда, в ту ночь и... не знаю, что будет дальше, но по-другому я точно не пройду дальше по его воспоминаниям. – Ладно, хорошо, – мягко произнесла я. – Мне нужны кубики, которые я потерял, – мальчик оглянулся вокруг. – Поищи их в комнате, мне не хватает всего четырёх кубиков... – Ладно, – настороженно повторила я. – Как скажешь, малыш. Найти кубики было не так уж сложно – один был за диваном, второй под столом и ещё два каким-то образом оказались в цветочных горшках, на окне. Когда я помогла Марку достроить его башню, мальчишка вскочил, радостно хлопая в ладоши. А дверь, ведущая дальше тут же приоткрылась, приглашая меня идти дальше. – Возьми меня с собой! – вдруг захныкал ребенок и подбежал ко мне. – Пожалуйста... Помоги мне сбежать от него! Он выразительно посмотрел на меня снизу-вверх. – От него? – осторожно переспросила я. – От твоего... папы? Маленький Марк тут же ретиво закивал головой. – Он хочет, чтобы я был плохим... очень плохим... И заставляет меня делать очень плохие вещи другим людям... ‘Очень плохие вещи’. Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что происходит в сознании Марка. До роковой ночи он был вполне себе обычным ребенком. А случившийся тогда кошмар, искалечил, перевернул и наполнил мраком сознание ребенка. А воплотился пережитый ужас, конечно же, в виде Панкрата убивающего свою жену. За дверью, из которой я пришла прозвучал знакомый топот. – Быстрее! Он идёт! – запричитал мальчик и подбежал к двери. – Быстрее, не дай ему поймать меня! Он опять закрое меня здесь! Чтобы я не убежал!.. Пожалуйста! Бежим! – Ма-арк!!! – прозвучал скрипучий голос Панкрата из-за двери. – Иди сюда! Я твой отец и я зову тебя!!! Господи, да в отравленном сознании Карташева происходит просто психоделический и безграничный кошмар, нагоняемый пугающими впечатлениями из прошлого и страхом... Конечно же, прежде всего, воплотившиеся в Панкрата воспоминания, были паталогическим страхом маленького Марка. Мы выскочили через дверь и оказались в следующей комнате. К моему удивлению это был та же комната, где Антонина наряжала ёлку, только теперь здесь не было ни Антонины, ни новогодней елки. Только четыре стены и четыре двери. – За ними то, что ты ищешь, – маленький Марк пальчиком указал на три закрытые двери. – А это ключи... При последних словах он указал на небольшой низенький столик, появившийся, откуда не возьмись, посреди комнаты. На столике лежал десяток предметов. Тут были самые разные вещи: ручка, скальпель, пара перчаток, мобильный телефон, полупустая бутылка из-под пива, охотничий нож, ветка от дерева и две пули. – Двери можно использовать только один раз, поэтому правильно подбирай ключи, – сказал мне Марк. – А что за дверями? – спросила я. – То, что ты ищешь, – с толикой лукавости ответил мальчик. В дверь, из которой мы только что вышли, кто-то с силой ударил. – Ма-а-рк!!! – прорычал с другой стороны разгневанный Панкрат. – А ну открывай, маленький ты засранец!!! – Торопись, торопись! – запричитал малыш. – Если он войдет сюда и заберет меня, ты ничего не найдешь! Он заберет и снова закроет меня, так чтобы ты уж точно не смогла ничего найти!!! Я решила последовать совету мальчика и выбрала перчатки. Когда я поднесла их к одной из дверей, та открылась и внутри, вместо комнаты я увидела дом Неклюдовых и сидящих в кабине двух мужчин. Они уже были в масках. Один из них, похоже это был взрослый Марк, поигрывая своим ножом, рассказывал, что как он хотел убить ‘этого богатенького сопляка и шалаву’. У Марка внезапно громко зазвонил телефон, а его брат, вдруг нетерпеливо нервно и агрессивно замахал руками: – Выключи! Выключи! Выключи эту ср*нь! Выключи сейчас же!.. – Сейчас, сейчас! – Марк неуклюже пытался принять вызов, но у него не получалось и телефон продолжал орать. ‘Зеленая маска’, его брат, выхватил телефон из рук Марка и с силой несколько раз ударил об панель приборов. – Ты что творишь?! – возмутился Марк. – Я не могу слышать звуки! – наорал в ответ его брат. – Ты же знаешь! Я не могу!.. Мне... Мне
Вы читаете Неоновые росчерки (СИ)
