внимания на слёзы и хрипящие крики девушки, деловито резали её живот и грудь. Эти двое здоровяков вновь были в тех самых светящихся неоновых масках с хищными улыбками. Воспоминание схлынуло так же резко, как и возникло. Я была в машине, меня обнимал и гладил по голове Стас. Всё ещё плача и ощущая сотрясающую меня лихорадку, я прижалась к нему, в отчаянии найти спасение. Мне было необходимо, чтобы кто-то защитил и оградил меня от того ужаса, который я увидела, в котором только что пребывала. – Всё хорошо, Ника. Всё хорошо... – Стас не знал, чем мне помочь, но поэтому просто пытался утешить меня. Он и не мог мне помочь, равно как и не мог спасти от моих видений. Никто не мог. Зато, пожалуй, только он мог утешить и успокоить меня. Заставить меня поверить и почувствовать, что я хотя бы отчасти в безопасности, что боль и ужас, которые я испытывала и видела, наконец, исчезли. Чтобы успокоится мне потребовалось время. И пока я, дрожа и судорожно всхлипывая, жалась к Стасу, он обнимал меня, гладил по волосам и шептал успокаивающие ласковые слова. Я далеко не сразу смогла успокоиться и прийти в себя. Мне нужно было найти в себе силы пережить испытанное только что потрясение. Пугающее и шокирующее видение, однако, не желало покидать меня. Оно то и дело всплывало перед глазами рваными и нечеткими изображениями. Они были похожи на цветные пятна, которые возникают перед закрытыми глазами, если до этого долго смотреть на яркий источник света. Прижав пальцы к пульсирующим вискам, ощущая прохладную испарину на лбу, я нетерпеливо ждала, когда призрачные ‘отпечатки’ видения исчезнут. Постепенно обрывочные изображения перед глазами блекли и, нехотя, таяли. Мне становилось легче, дыхание выравнивалось, и я понемногу успокаивалась. Я старалась не думать, что сейчас, когда мы окажемся на месте обнаружения тел, меня ждут куда более жуткие и впечатляющие видения. Куда более яркие и реалистичные эпизоды последних минут жизни парня и девушки, которых убили сегодня ночью. Я пыталась морально подготовить себя к этому. Стас видел это и не торопил меня, но я знала, что каждая минута промедления может стоить жизни или заложникам, или другим, новым жертвам этих больных садистов! Я не имела морального права медлить или как-то задерживать Стаса! – Я готова, – пересилив себя и собравшись с духом, произнесла я. Я очень надеялась, что Стас не услышал в моем голосе скрываемого страха из-за того, что мне придется сейчас увидеть и пережить. Я старалась приободрить себя и собрать остатки выдержки. Я отлично знала, что сейчас мне предстоит с головой погрузиться в вязкое, жутко грязное и отвратительное болото из садисткой жестокости и кровавого торжества человеческого безумия! Я не была готова, я не хотела, я в который раз прокляла свое же проклятие! В который раз, я мысленно ненавидела собственную природу! Стас осторожно припарковался возле чернеющей в ночи лесополосы. Она густым гребнем темных мертвенно безлистных деревьев, с растопыренными острыми ветвями, покрывала несколько холмов в округе. Этот небольшой, но густой лес, с голыми костлявыми деревьями, сам напоминал собой огромный мрачный скелет какого-то древнего и гигантского чудовища. Громадным сплетением росчерков черных веток, небольшой лес застыл на горизонте, между ночным небосводом и укрытой островками снега землей. От лесополосы веяло зловещей и угнетающей жутью. Эта серовато-сумеречная местность, как будто идеально подходила для свершения самого жуткого и омерзительного зла – убийства. Убийства ради извращенного удовольствия, ради торжественной экзальтации и даже плотского удовлетворения. Что может быть одновременно более гадким и ужасающим? Я выбралась из машины следом за Стасом. В ногах чувствовалась патологическая вялость. Я не хотела туда идти, не хотела ступать в тень этой лесополосы. Я совсем не хотела знать, что она скрывает. Вокруг лесополосы, в ночи, сверкали мигалками несколько полицейских машин с включенными фарами и скорая помощь. Давно привычная, для меня, картина. Непривычно было только видеть четверку полицейских, которые с бледными лицами и отрешенными взглядами, молча курили в сторонке. Я обратила внимание, что у всех четверых дрожат руки с сигаретами. А чуть дальше, офицер полиции и мужчина в синей куртке фельдшера скорой помощи успокаивали другого полицейского, который буквально бился в истерике. – Это не возможно! Не возможно! Нельзя так... нельзя чтобы такое случалось с людьми! Это же... это же... безумие! Просто безумие! Такого не должно происходить!.. Г-господи...- схватив фельдшера за ворот куртки, истово твердил полицейский. – Спокойнее, спокойнее дружище, давай-ка выпей вот это... тебе должно полегчать... – приговаривал фельдшер, пытаясь убедить плачущего молодого полицейского выпеть седативный препарат. Мы со Стасом подошли к красно-белой полицейской ленте, ограничивающий проезд и проход к лесополосе. Лента, чуть влажная, дрожала и качалась от толчков ветра. Стас приподнял её, и мы пробрались на огороженную территорию. Здесь к Стасу немедленно подбежала суетливый бритоголовый полицейский. – Добрый вечер... – поздоровался он. – Неужели? – хмыкнул в ответ Стас. Полицейский растерялся, удивленно захлопал глазами и посмотрел на меня. Я устало улыбнулась ему, взглядом извиняясь за грубость Стаса. – Где тела? – проворчал Стас. – Там... в глуши лесополосы, – полицейский неопределенно махнул фонарём в сторону гигантского черного щетинистого силуэта небольшого лесного массива, – я вас провожу. – Нет нужды, – с хмурым лицом ответил Стас и забрал у полицейского фонарик. Мы встретили ещё нескольких полицейских, которые с фонариками рыскали по округе в поисках подозрительных объектов и возможных улик. Я и Стас шагали в тягостном и мрачном молчании. Мы оба догадывались, что нам сейчас предстоит увидеть. Лесополоса надвигалась на нас с каждым шагом и увеличивалась в размерах, заслоняя собою небо. Неожиданно я остановилась и взяла Стаса за руку. Корнилов удивленно и вопросительно посмотрел на меня. – Дальше мне лучше идти одной, – тихо сказала я. – Дай мне, пожалуйста, фонарик... – Что?! – ахнул Стас. – Нет, Ника, я не могу пустить тебя туда одну... – Стас, – я печально взглянула на него и тяжело сглотнула, – пожалуйста... так нужно. Я... я должна быть одна. – Почему?! Я на мгновение замолчала. Как ему объяснить? Он ведь не ощущал стремительно уплотняющегося воздуха
Вы читаете Неоновые росчерки (СИ)
