Потому что он не узнавал её. Он понимал, что это она, его жена, они уже почти пять лет вместе, и воспоминания об их совместной жизни мелькали в его рвущемся сознании- их знакомство (блин, на ногу наступил, придурок!), их первый поцелуй, первый секс (мы, кажется, перебрали... но зато повеселились, да?), первые ссоры, свадьба, отдых, эта вот поездка- но... это была не она. Это же не она! Потрясённый до самых глубин, он сделал ещё пару шагов, и ноги его подломились, он начал падать лицом на ковровую дорожку коридора и угодил прямо в объятия жены. Вместе они упали, вернее, осели на пол. И сейчас он услышал её, глухо, как будто уши его были заткнуты берушами.
-Олег! Олег! Что с тобой?- кричала она, и в её голосе визгливо прорезалась настоящая паника.
-Кто ты?- спросил он, или думал, что спросил, потому что сразу за этим окончательно провалился в темноту и безмыслие.
***
И он проснулся.
Но он ещё не понимал, что проснулся. Он оказался в темноте и долгое время ничего не мог сообразить. Только что он был в поезде, терял сознание, и Ольга, его жена (но незнакомая, отчего он всё ещё испытывал ужас), склонялась над ним, повторяя его имя. А сейчас... Тьма настолько густая, что, казалось, сама слепота менее темна. Если не считать ложных вспышек на сетчатке глаз.
Это смерть?.. Но, в отсутствие зрения, остальные чувства обострились, и Олег остро чувствовал своё тело, затёкшее, не отдохнувшее. И чувствовал, что лежит на жёстких креслах, слышал гулкие удары своего сердца, осознавал нараставшую панику и ощущал всей кожей застывшее огромное пространство вокруг себя. Я что, ослеп? Это казалось вероятным и вынуждало все мысли в ужасе цепенеть, но другие чувства подсказывали, что дело не в этом. Это ночь. Хренова непроглядная ночь. Я проспал весь день.
Олег слегка пошевелился, возвращая себе ощущение собственного тела и своего местонахождения и одновременно испытывая всё больший ужас, перемешанный с облегчением.
Это был сон... Чёрт, это был сон. Эта Ольга- девочка с объявления. Он понимал, что это именно так, но осознание нисколько не утешало, а только нагоняло всё больше ужаса. Господи, да ведь она была живая!.. Я был живой!
Если это был сон, то что в этом долбаном мире не сон?.. И сейчас я не проснулся? Может быть, всё-таки так?.. Да... но сон во сне? И во сне?..
Ольга, Оля, Олечка...
Нет,это уже ни в какие ворота... Охренеть, просто охренеть! Он знал, всеми чувствами он знал, что это был не сон. Как и сейчас знал, что не спит. Но кто же он такой, в таком случае? Странный вопрос! Да есть ли хоть что-то здесь не странное?
Вот вам и перемены, вот и перемены... Пребывая в полном душевном раздрае, Олег сел в кресле, с трудом нашарил босыми ногами свои сандалии и только сейчас, обувшись, всецело осознал, что вернулся в этот проклятый зал. Нет у меня никакой Ольги, вот он я- настоящий. Но он ещё мог вспомнить совместные с ней годы, и от этих воспоминаний веяло невыразимой, огромной тоской и меланхолией, как от мыслей о настоящей утрате. Но точно так же он помнил и другую свою жизнь, более подлинную, как он считал, но уже не был уверен. В чём тут можно быть уверенным, в этом поддельном мире?
Его трясло. Сначала он думал, что озноб вызван его состоянием, но постепенно сообразил, что в зале действительно заметно похолодало. А я даже не посмотрел, где тут свет включается, подумал он, и его мозг сразу переключился на более насущные проблемы. Потому что Олег как-то резко и вдруг испугался этой темноты. Всеобъемлющей и безмолвной. Он был совсем потерян в ней.
Люстры, люстры, на потолке люстры... должны же гореть, всё же работает. Надо искать выключатель, щиток, что-нибудь... добраться до стены... вдоль стеночки...
Он встал- на душе смесь неверия и страха- и попытался определить направление. Вот кресла, значит, либо направо, либо налево- без разницы. Осторожно сделал первый шаг, стал передвигаться бочком, шаря ногой, прежде чем утвердиться на ней и разбросав руки в стороны, как невидимые антенны. Озноб не проходил, и он понимал, что трясёт его именно от холода- по большей части, во всяком случае. Просто невероятный перепад температуры. Казалось, имей он возможность видеть, то увидел бы пар изо рта. Хотя,конечно, едва ли всё на самом деле так сурово, но после дневного пекла или, скорее, бани скачок очень ощутим. Да, к тому же, признайся- здесь ещё и страх, и неизвестность, что бы ты ни говорил себе.
Ему представилось, что крадётся он походкой слепца уже довольно долго, и в любую секунду его рука коснётся либо стены, либо окна, а сразу вслед за этим подумалось: а вдруг нет? Вдруг он так и будет идти без конца, в темноте?..
Он одёрнул себя: не дури. Ты проснулся. Даже если и не спал. Но пусть будет, что спал. Это просто ночь, а ты в том же зале, на той же станции. К несчастью. К огромному- огромному несчастью и сожалению, но что поделаешь.
Но действительно ли он там же?.. Вот это есть вопрос. На мгновение он замер, обескураженный бездоказательностью своей логики. Да нет, хватит уже. Сейчас всё узнаем.
Олег попытался отвлечься.
-Тёмная ночь,- практически беззвучно прошептал он,- только ветер гудит в проводах...
И он действительно обострившимся слухом услышал этот звук.
Гул не гул, но что-то внезапное, отдалённое, низкое и продолжительное, отчего мурашки пробежали по всему телу, хотя он даже не вздрогнул, потому что не сообразил, что это, и действительно ли оно слышится.
Но следом- сразу- шорох. И гораздо более близкий и явный. Шорох настолько характерный и древний, что сразу всколыхнул в Олеге все его подсознательные инстинктивные страхи, и всё в нём как-будто разом оборвалось. Наверное, он побелел как мел,
