Шорох множества лапок или чешуек. Крысы. Или огромные пауки. Или змеи. А может, всё разом.
Именно эти жуткие образы в единый миг вспыхнули в нём, образы первобытных кошмаров, и ему даже показалось, что он чувствует их скользкие быстрые прикосновения голыми ногами. Если бы даже не было темно, он всё равно ослеп бы сейчас от ужаса. Едва не заорав, а может, даже не завизжав, он ринулся куда-то, всё равно куда, в полной темноте, в безжалостном огне своего безумия. Ему удалось пробежать сколько-то, пока он не наткнулся на что-то, с грохотом это опрокинув и сам полетел кубарем. Вскочил, мыча и подвывая, не заметив пронзившей его боли, рванулся дальше чуть ли не на карачках и почти сразу же глухо врезался, вломился во что-то головой.
Упал.
Сознание не потерял, но, что называется, «вспышку поймал». И странным образом это немного прояснило его мысли. Барная стойка, подумал он. Это и была она. Будь это стена, сейчас бы он вообще ни о чём не думал. В голове шумело от боли, перед глазами словно бы плыли цветные круги, но позади, за собой он по-прежнему и всё так же отчётливо слышал шорох, шебуршание, когтистый перестук и даже- местами- тоненькое попискивание. И это приближалось.
Олег обнаружил, что не может встать. Он пытался, но пол под ним как-будто раскачивался, ноги превратились в дрожащий студень. Но странно: паника- слепая и бездумная- прошла.
Барная стойка. Он подтянулся, ухватился за край, кое-как утвердился на ногах. Сдаваться, покорно принять это он не собирался. Перебирая руками, на ощупь, всё так же в полной темноте и зная, что к выходу пробиться уже не удастся, он переместился за прилавок, отгородил себя от зала, от невидимого и неведомого ужаса хилой, чисто символической преградой.
Кажется, это всё, подумал он и сам же поразился, что мысль была спокойной. Его колотило, беспросветная тьма словно бы кружилась, плыла вокруг него, отчего ему казалось, что его вырвет, но он стоял на ногах, он молчал и он ждал. Он опирался о прилавок, вслушиваясь в приближающийся кошмар, не чувствуя ни страха, ни тем более ярости- только тоску.
И в какой-то момент в раскалывающейся голове внезапно всплыло: нож! Он даже дёрнулся от этой мысли. Здесь, прямо где-то здесь есть большой кухонный нож! Где-то, каким-то краем он знал, что это ему едва ли поможет, если что, но это было оружие!
Олег лихорадочно зашарил руками по прилавку, пытаясь понять, где именно он сам находится и где когда-то- в прошлой жизни- он видел нож. Столешница, кассовый аппарат, всё точно, я здесь. Руки его искали, ощупывали, уши напряжённо вслушивались, а сознание твердило, как заведённое: я не проснулся, я просто не проснулся. Что-то уже билось и тихонько скреблось о стойку с той стороны. Тарелки... проклятые тарелки... доска... вот!
Он схватил нож, и это был действительно нож. Он сжал руку изо всей силы, не поняв поначалу даже, что нащупал лезвие, но оно само дало понять, пронзив руку острой болью. Олег вскрикнул, не столько от боли, сколько от неожиданности, и звук вернулся пугающим звонким эхом, резким как выстрел.
Он перехватил нож левой рукой- уже за ручку,- сжав правую в кулак. В кулаке запульсировала характерная боль от пореза, и ясно чувствовалось, как закапала кровь. Хорошо у них ножи наточены. Мало было печали.
Олег зло- вот теперь пришла злость- полоснул лезвием черноту перед собой. Ну идите же сюда, суки!
Он приплясывал на месте, совершал резкие движения, отшвыривал ногами воздух, в то время как невидимые твари делались в его голове всё страшнее и опаснее.
Но они не шли. Шуршали, скреблись, совершенно отчётливо слышимые, перемещались где-то в паре метров от него, но не нападали. Играли с ним или игнорировали? И хотя ему постоянно казалось, что по его ногам начинает кто-то ползти, и он всё время дёргался, что-то воображаемое топтал, на деле к нему никто не приближался. Да и кто это вообще такие?- подумал Олег растерянно. Огромный выброс адреналина не находил выхода.
Нужен свет!- решил он. Мысль казалась спасительной и несла в себе такую энергию, что Олег перестал дёргаться, испытав нечто вроде триумфа. Что поджечь? Пластиковые тарелки горят? Загорятся, если надо. Где-то здесь были салфетки. Да хоть всё здесь сожжём!
Здоровой рукой он крепко держал нож, а порезанной, всё ещё пульсирующей осторожно полез в карман, молясь, чтобы зажигалка была на месте, чтобы не выпала нигде, ни на креслах, где он спал (спал!), ни там, где он кувыркнулся. Представилось, что для полного счастья её в кармане не окажется. Конечно, так и будет, а как иначе! Всё ведь против него задумано. По логике здешнего места она просто не может оказаться в кармане.
И её не было. Он искал предельно осторожно, чувствуя боль в руке, ему воображалась чудовищная рана- глубокий порез, до кости, это по-любому, хорошо хоть он пришёлся на ладонь, а если бы лезвие в другую сторону было повёрнуто, точно пальцы нахрен отлетели бы; рисовалось противно вскрывшееся мясо и обильно текущая кровь, которой он пачкал сейчас свои шорты, но- через боль и страх- он искал тщательно, выкладывая найденные предметы на столешницу перед собой. В правом переднем- бумажник и неначатая пачка сигарет, в правом заднем (проклятая молния!)- неработающий телефон. Никакой зажигалки. До левых карманов правой рукой он дотянуться уже не мог. Пришлось взять нож в правую руку и быстро прошарить левой. В переднем- ещё сигареты- измятая, почти пустая многострадальная пачка. В заднем- пусто. Прошарил ещё раз, отказываясь верить. Вывернул карманы.
Нет зажигалки.
На секунду сердце нехорошо замерло.
Блин, балда! В пачке! Сам же ложил в пачку! Трясущейся рукой нащупал и открыл мятую пачку. Здесь она, здесь! Вот она, родная!
Смешно будет, если я и правда ослеп, продумал Олег, и мысль была почти весёлой. Он чиркнул зажигалкой и увидел- увидел, мать его!- маленькое пламя. Но хилое, синее, и оно сразу погасло, то ли от его возбуждённого дыхания, то ли само собой. Чиркнул ещё раз. Только искры. Ещё раз. И ещё.
А что я говорил, почти отстранённо сказал себе он. Не бывает же всё легко. Только не у меня.
-Так и должно было случиться, да?- прошептал он и неожиданно заплакал- беззвучно, даже сам не отдавая себе в этом отчёт.
Он потряс зажигалку, пытаясь вспомнить, когда и где её покупал, дунул в неё (может, забилась табаком?), снова чиркнул.
Только снопик искр.
Работала же, сука! Работала ведь!
Но теперь она не работала. Очень вовремя. Лучше бы потерялась, зараза! Что мне делать, что делать теперь?
Олег знал, что где-то здесь должны быть ещё зажигалки,
