– Да, мужчины всегда рискуют, – вздохнула Бруна. – Мой когда-то тоже воевал, а я сидела тут и ждала его. Он отправился на Западную войну в копье сэра Вертехарда, своего сюзерена, хоть и не обязан был это делать. Фаррох мог просто отдать в казну горсть золотых или послать пару слуг, но решил пойти сам вместе с нашим старшим сыном. Мужчины, что сказать, – война в их крови. Надеялся заслужить больше земли, но жертва эта оказалась бесполезной… как и смерть нашего мальчика.
Женщина погрустнела, вспоминая о былой потере.
– Мне очень жаль, леди Бруна, – Эстрид присела рядом и взяла её за руку.
– О, не стоит, дорогая, – хозяйка попыталась улыбнуться, – это дела давно минувших дней.
За стенами послышался цокот копыт и мужские голоса.
– Вернулись! – воскликнула Эстрид.
В дом вошли Фаррох, Хенгист, Бараз и ещё один человек. Тощее лицо незнакомца покрывала густая борода, а на его стёганом доспехе, заляпанном дорожной грязью, поблёскивал мятый круглый нагрудник. Из под ватного койфа(1) выбивались спутанные патлы, а в руках, облачённых в кожаные перчатки, мужчина держал видавший виды шлем. На поясе болтался обоюдоострый меч с грубым эфесом без каких-либо украшений. Сомнений быть не могло: чужак являлся наёмником.
Бруна и Эстрид насторожились, глядя на незнакомца, а тот слегка тушуясь в окружении благородных, сел на предложенное ему место за столом.
Сэр Бараз попросил женщин подняться на второй этаж, и те поспешно удалились, но Эстрид, влекомая любопытством, вместо того, чтобы пойти в отведённую ей комнату, осталась у винтовой лестницы и стала слушать разговор мужчин.
– Эти люди вступили в сговор с мятежниками Бадагара, – изрёк бородатый наёмник, – они должны ответить за свои преступления.
– Но этого не может быть! – воскликнул сэр Фаррох. – Многие из тех, кого вы пытаетесь увести, верные и честные люди. Я владелец деревни и хорошо их знаю: ничего подобного за ними никогда не наблюдалось.
– Это обязательно выяснится, когда арестованные предстанут перед графским судом в Нортбридже, – не уступал солдат.
– Но кто сказал, что они в сговоре со «свободными»? И зачем вы хотите увести женщин и детей? Да и сами-то кто такие? Почему я должен отдавать людей непонятно кому? С вами нет ни шерифа, ни его наместников. Может, вы сами бандиты?
Воцарилось молчание, человек зашуршал одеждой.
– Вот бумага с печатью графа, – объявил он, – Я уполномочен искать «свободных» и либо предавать их казни на месте, либо вести на суд.
Снова все замолчали, бумага пошла по рукам.
– Да, это печать графа Нортбридского, – подтвердил сэр Фаррох, изучив документ, – но послушайте, в разгаре сельскохозяйственный сезон, а вы уводите целую деревню! Да за многих сервов я головой готов поручиться!
– Господин, – в голосе наёмника послышались нотки раздражение, – эти вопросы не ко мне. Я имею приказ, и выполняю то, за что мне платит графство. Вы можете выступить на суде в защиту своих подопечных, но сейчас я не вправе никого отпускать.
В разговор вступил дружинник:
– Я сэр Бараз Лэнгди, вассал графа Ардвана Нортбриджского. От имени своего сюзерена я приказываю отпустить этих людей обратно домой. Вы должны бить «свободных», а не красть сервов под покровом ночи, будто воры. Если они не были пойманы с поличным, только бумага с печатью шерифа или одного из его заместителей даст вам право забрать тех, чьи имена там указаны. Сейчас же вы творите произвол, нарушаете законы графства Вестмаунт, и я, как коленопреклонённый графа, не этого допущу!
– Сэр Бараз, – наёмник постарался скрыть раздражение под почтительным тоном, – я не подчиняюсь вассалам графа Нортбриджского, отвечать за свои действия я будут только перед шерифом или судом. Эта бумага даёт мне право действовать по собственному усмотрению. Если вы не верите, можете отправиться со мной сами или послать слуг для сопровождения этих сервов. Но препятствовать мне вы не имеете права. Тот, кто вздумает помешать обладателю сего документа, нарушит закон и подлежит аресту.
– Никто из сервов не покинет деревню, пока сюда лично ни явится шериф! – сэр Бараз угрожающе поднялся со стула.
– Не надо, – остановил его Фаррох, – не беспокойтесь, сэр Бараз, пусть идут, мне не нужны проблемы с законом. Я сам поеду в Нортбридж, чтобы защищать моих людей в суде – уверен, это просто ошибка.
Дружинник сел на место:
– Благодари Всевидящего, наёмник, что это не мой дом. Я бы не позволил свершиться подобному произволу.
– Я благодарю и Всевидящего и хозяина этого места, – встал из-за стола бородач, – за мудрое решение не препятствовать правосудию. А теперь я должен откланяться: вы и так сильно меня задержали.
С этими словами наёмник вышел.
***
На ночь гости расположились в трапезной, которая превратилась теперь в общую спальню, только молодожёнам сэр Фаррох предоставил отдельную комнату на втором этаже. Эстрид устроилась на кровати, а Хенгист, будучи верен слову, данному перед отъездом графу, улёгся на скамье.
Эстрид не спалось. То чудилось, будто среди шума ветвей слышатся шаги лошади мёртвого катафракта, то представлялось, как к дому крадутся полчища бандитов или дикарей, порой она с горечью вспоминала о людях, выдернутых среди ночи из уюта собственных жилищ и уведённых в неизвестном направлении. Эстрид тоже несколько дней назад покинула дом и понимала, каково это; разница заключалась лишь в том, что схваченных сервов ждали тюрьма и суд.
– Хенгист, мне страшно, – пожаловалась девушка.
– Я здесь, не бойся, – молодой человек тоже не спал.
Эстрид хотелось понять, о чём думает супруг. Холодные нотки раздражения слышались в его голосе. Но почему, она не понимала. Быть может, он зол из-за того, что граф не позволил пойти на войну? Но Хенгист же получил титул, о чём так долго мечтал! Эстрид могла только гадать: бывший телохранитель, а ныне номинальный муж никогда не открывал душу, всегда был сдержан и не словоохотлив, а после отъезда стал ещё более замкнутым и почти не разговаривал с ней.
– Почему они увели этих людей? Что с ними станет? – спросила Эстрид. – Мне их жалко, я не верю, что все они на стороне Бадагара. Будь это так, они давно ушли бы отсюда сами.
Хенгист поднялся и сел на скамье:
– Примерно месяц назад в Нортбридж привели сервов: мужчин, женщин, детей – это были жители одной северной деревушки, всех их обвиняли в пособничестве Бадагару. Якобы люди продавали мятежникам зерно и мясо, а потом врали сеньору, что нечем платить повинности. Знаешь, что с ними стало? Видела виселицы
