– Но почему?! Они же не сделали ничего плохого! Чем они заслужили такую страшную участь? Наверное, Ардван просто не знает, что казнят невиновных! Надо ему рассказать!
– У Ардвана слишком много забот, – сухо проговорил Хенгист, но лицо его выражало бурю эмоций, таящихся внутри, – он при всём желании не сможет позаботиться о каждом подданном.
– Но это же ужасно!
Парень тяжело вздохнул:
– Спи. Завтра рано вставать.
– Я не могу уснуть, побудь со мной.
Хенгист подошёл и сел рядом на кровать. Эстрид прислонилась к нему.
– Ладно, не грусти, – сказал он, немного смягчившись, – всё будет хорошо. Сервы наверняка предстанут перед судом, где выяснится их невиновность, и их отпустят. Так что не переживай, спи спокойно. В графстве царит произвол и бандитизм, и лорды делают всё, чтобы искоренить сию мерзость и пресечь мятежников, которые ставят под угрозу жизнь обычных людей и их сеньоров. Без конных разъездов, поверь, было бы хуже.
Но Эстрид этот аргумент показался слабым. «Наёмники должны бороться с теми, кто прячется в лесах, а не с честно трудящимися мирными жителями, – рассуждала она про себя, – у простых людей и так тягот хватает». Затем мысли вернулись к покинутому дому, и Эстрид стало очень грустно, горькие капли слёз потекли по щекам.
– Ну что ты, не плачь, всё образуется, – Хенгист заботливо обнял девушку за плечи.
– Мне порой кажется, что ты меня ненавидишь, – призналась Эстрид.
Парень усмехнулся:
– Ты тут совершенно ни при чём. Просто кое-что пошло не так, как должно было. Прости, если чем-то обидел.
– Нет, что ты! Ты меня ничем не обидел, наоборот, ты всегда обо мне заботился, спасибо за всё, Хенгист! Не уходи, пожалуйста, спи здесь, мне так легче. Я себя чувствую ужасно одиноко.
Хенгист лёг рядом и уставился в потолок, а Эстрид прижалась к нему. Ощущение покоя и внезапно нахлынувшей нежности разлились по всему телу. Ей хотелось лежать так вечно. «Может быть, это и есть любовь?» – подумала Эстрид. Но что тогда она испытывала к графу? Девушка не знала. Так они и уснули вдвоём на одной кровати, почти как муж и жена.
Примечания:
1.Койф – полотняный головной убор в виде плотного капюшона или чепчика.
Глава 24 Монтан V
Монтан трапезничал за столом вместе с Никанором. В камине готовилась каша из проса, а на столе лежали сыр и ветчина. Сейчас юноша был одет в новую тунику, вымыт, расчёсан и надушен. За последние дни он залечил раны и привёл себя в порядок, став похожим на приличного горожанина среднего достатка.
– И всё-таки я не понимаю, – говорил Никанор, – как ты это сделал. Тебе же тогда кишки выпустили, а теперь сидишь, как ни в чём не бывало. Иначе, как чудом, не назовёшь. Ты – любимчик богов.
– Боги тут ни при чём, – Монтан откусил кусок ветчины, наслаждаясь вкусом и, прожевав, добавил, – есть вещи, которые человек может сделать сам.
– Эх, молодость такая самоуверенная, – качал головой Никанор, – таким же был в юности, богов не чтил, думал, сам могу всё. А впрочем, ладно, твоё это дело. У каждого свои боги, и каждый сам выбирает, кого и как почитать. В любом случае, весть о тебе разлетелась, дела пошли в гору. Выходит, всё к лучшему. Теперь у меня целый двор посетителей, – старик тихо засмеялся. – Ждут вон. Так дальше-то планы какие?
– Останусь, – сказал Монтан, – мне больше идти некуда.
– Да почему ж некуда? Побережье большое, городов много. Тут, я тебе скажу, не лучшее место, да ты уже и сам понял. Едет сюда народ со всего мира: якобы, богатство тут, деньги. Да какие тут деньги? Где они? Видел, что на окраинах делается? Так вот, все эти люди, их отцы, деды, прадеды однажды приехали сюда, в Нэос за лёгкой наживой. Да так и остались ни с чем. Но город не отпускает. Проклятое это место, юноша, – Наканор поджал губы, – а счастье не в деньгах. Хотя и в них тоже, да только они больше бед приносят.
– Люди все стремятся к деньгам, – подумав, возразил Монтан.
– Это кто ж тебе такую глупость внушил? До поры до времени, может и да, а потом понимают, что и более важные вещи есть в жизни.
– Какие? Все вещи можно купить.
Никанор тихо засмеялся, качая головой:
– Ну, может, поймёшь, когда постарше станешь, я тебя учить уму-разуму не буду – бесполезно, пока на своей шкуре не прочувствовал. Ты лучше вот, что скажи. Если ты с севера, в Мегерии-то точно бывал.
Монтан кивнул.
– Слух один прошёл, так у нас в городе все фанатики оживились. А говорят вот что: якобы недавно в Мегерю пришёл некий юноша, светловолосый, вроде тебя. И что, якобы, его схватили апологеты и хотели казнить. А как собрались, так и попадали все замертво. Тоже, говорят, людей лечил, даже мёртвых оживлял! Фанатики-то наши сразу и решили, что это посланник ихнего бога пришёл и, значит, всем неверным теперь несдобровать. Ты-то не слышал ничего такого? – Никанор прищурился.
– Не слышал, – слукавил Монтан, решив не привлекать к себе ненужное внимание.
– Жаль. Ну да ладно, – вздохнул хозяин. – Там на севере всякое, конечно, происходит. Жуть. Ну, как известно, конец времён скоро. А может и просто басни. Не забивай голову.
После трапезы Монтан поднялся на второй этаж. Никанор был небогатым горожанином и держал аккуратный двухэтажный дом в районе, далёком от суеты центральных улиц. Второй этаж он сдавал жильцам. Монтан, как выздоровел, решил остаться тут, а когда появились пациенты, то и плата за жильё перестала представлять проблему.
Ему здесь нравилось. Комната имела простое, но опрятное убранство, а во дворике под окном пристроился садик с беседкой. Никанор был прав: дела действительно пошли в гору. Третий день подряд Монтан непрестанно принимал посетителей, и поток их рос, как росла и горсть статеров(1) в кошельке.
Вначале приходили небогатые жители Нэоса, но вскоре на пороге дома стали появляться и представители имущих сословий. Платили они соответствующе. Была лишь одна проблема: стало тяжело концентрироваться после того досадного инцидента в трущобах, и сосредоточение теперь занимало гораздо больше времени и сил,
