– Хочешь, тащи обратно, – недовольно огрызнулся ухмыляющийся.
– Ладно, отнесите её в комнату на кровать! – велел главарь.
Эстрид снова схватили за волосы и поволокли через трапезную к коморкам слуг. Рядом с потухшим камином лежало ещё одно тело, раскинув руки в стороны – толстый пожилой повар Карл был истыкан ножом, а на его камизе расплывалось кровавое пятно.
– Да не туда, там труп, глупцы! – истерично воскликнул мобад, когда девушку хотели затащить в комнату Эббы.
В дверном проёме Эстрид увидела миниатюрную женскую фигурку камеристки в одной нижней рубахе, та лежала на полу спиной ко входу.
– За языком следи, – огрызнулся один из убийц.
– Ты задрал, отче! Экий привереда! Прямо тут её трахай, время-то идёт, – выругался главарь.
– Не забывай, кто привёл вас сюда, без меня вернулись бы к госпоже с пустыми руками! – не унимался Бенруз. – Я даже деньги с вас не взял, неужели так сложно уважить скромную просьбу духовного лица?
Бормоча ругательства, убийца поволок Эстрид в другую комнату и кинул на кровать.
– Вот я до тебя и добрался, дочь моя, – Бенруз захлопнул за собой дверь и подошёл к пленнице, – Я же тебя сразу заприметил, такая фигурка… а мордашку эти увальни попортили, – он провёл рукой по лицу Эстрид.
– Пожалуйста, – в слезах умоляла она, не находя сил сопротивляться, – не надо, не делайте этого!
Влекомый страстью Бенруз начал рвать на Эстрид рубаху. Девушка попытался оттолкнуть мобада, но тут же получила удар ладонью наотмашь. Теперь она лежала перед насильником совершенно голая, и тот, стянув панталоны, грубо вошёл в неё, навалившись всей тушей, попутно лапая молодое тело толстыми, липкими пальцами. Омерзение охватили Эстрид, она плакал и кричала, но всё было напрасно. Жирное, оплывшее лицо мобада нависло совсем рядом. Она хотела отвернуться, но Бенруз больно схватил её за подбородок, и Эстрид ощутила на щеке его слюнявый язык. Ком тошноты подкатывался к горлу. Каждое движение мобада сопровождалось резью между ног, но ещё страшнее были судороги унижения и бессилия от осознания того, что любимый мёртв, а ей пользуется это грязное существо.
Когда мобад кончил в неё, пришли другие. Потные, щетинистые лица торжествующе и нагло смотрели на беззащитную девушку и кряхтели на пике удовольствия, а грубые пальцы сжимали её руки до синяков, не давая шелохнуться. Больше всего досталось от ухмыляющегося. Он несколько раз ударил Эстрид по лицу и в живот, от чего она чуть не потеряла сознание.
Эстрид даже плакать перестала, только смотрела в потолок пустым, обречённым взглядом, желая одного – умереть, чтобы больше никогда не испытывать этих мук. «Пожалуйста, забери меня, – взмолилась она. – Пожалуйста, прекрати эту пытку! Пожалуйста…»
– Всё! Добивайте её, и пора валить, – послышался голос главаря, предвещающий конец страданиям, – и так задержались.
– А где Туке, бесы б его побрали? – забеспокоился ухмыляющийся убийца.
– Потом найдётся.
– Давно должен был придти. Где он шляется? Всего-то надо сад осмотреть!
– Сам виноват, что пропустил всё веселье. Мы его до утра, что ли, ждать будем?
Они начали спорить.
– Слышали? – оборвал их третий. – Там кто-то есть!
С улицы действительно доносились голоса. Убийцы, как один, выбежали из комнаты. В трапезной послышались возня, грохот падающей мебели и бьющейся посуды. Эстрид не понимала, что происходит, она просто лежала и смотрела в потолок, ожидая смерти. В голове было пусто.
Очень скоро в коморку снова ввалился один из убийц – тот, который постоянно ухмылялся. Однако теперь гнилозубая улыбка исчезла с его лица, а из спины торчала стрела. В следующий миг на пороге возникла массивная женская фигура с длинным ножом, она молча схватила бандита и несколькими ударами вспорола ему живот.
«Халла! Это она… Она выжила…» – мелькнула тусклая мысль в сознании девушки, но радости от спасения не было.
– О боги! – всплеснула руками служанка, увидев измученную госпожу. – Что эти свиньи делали с тобой?! Но слава богам, ты жива! Ты в безопасности.
– Умираю, – прошептала Эстрид и потеряла сознание.
***
Когда Эстрид очнулась, она лежала на соломенной кровати под тёплым одеялом, одетая в чистую рубаху. В нос ударили кисловатый запах варёных овощей и дым от очага. Тело изнывало от ушибов, между ног и в животе жгло огнём, голова раскалывалась, а во рту до сих пор стоял вкус крови. На лице, казалось, не было живого места. Эстрид не сразу открыла глаза, она долго лежала и прислуживалась к голосам людей в помещении, пытаясь вспомнить, что произошло. Разговаривали Халла и ещё несколько человек – судя по акценту, местные.
– Нельзя вам оставаться здесь! – убеждала Халлу пожилая женщина. – Что мы скажем, когда придут господа?
– Но ей надо поправиться! – возразила горничная. – Девочка совсем плоха, тем более потеряла ребёнка в утробе. Нельзя же выбрасывать её на улицу?
– Так-то оно так, да только ты беглая рабыня по ихнему. А мы, получается, тебя укрываем. А если решат, что мы поместье разграбили? Тем более нас видел тот мобад из соседнего села. Как пить дать, доложит на нас!
– Странно, что он вообще здесь шатался среди ночи, – заметила третья женщина помоложе, – Уж точно не души спасал. Надо было и его прикончить!
– В любом случае, господа церемониться не станут, – продолжала старшая, – особенно сейчас. Всех изведут!
– Отвези её в госпиталь, – предложил мужчина, и Эстрид по голосу узнала старосту деревни, – он при монастыре в двух днях пути отсюда. Еды в дорогу и несколько грошей мы соберём. Нам всем жаль молодую госпожу, но Хревна права: тут небезопасно. Как бы нам самим не пришлось в леса бежать.
– Везти к этим святошам? – возмутилась Халла. – Нет уж! Там нас в два счёта отыщут. Нам спрятаться надо.
Эстрид открыла глаза. Взору предстали закопченные бревенчатые стены деревенской лачуги и серые осунувшиеся лица людей, которых юная леди так сильно испугалась при первой встрече.
– Очнулась! – всплеснула руками селянка, сидевшая рядом на кровати.
– Халла! – позвала Эстрид охрипшим голосом. – Где я?
– В безопасности, – успокоила её пожилая Хревна, подходя к кровати и поправляя одеяло, – спи, девочка, тебе надо поправляться.
– Что произошло?
– Повезло тебе, что я этой ночью от вас бежать хотела, – Халла, скрестив руки на груди, гордо смотрела на бывшую госпожу. – Только
