* * *
[Интерлюдия.]
Староста Хирульд, далеко не глупый человек, на время лютых морозов приглашал в городок охотников. Снимал им домики у Квила Дугри, оплачивая по заниженной цене. Охотники катались, как сыр в масле. Они воспринимали такую работу, как отпуск в прекрасном горном городке с красивыми пейзажами и свежим воздухом. Они могли целыми днями валяться в постелях, кататься на лыжах или коньках, заниматься любыми другими развлечениями, кроме пьянки.
Охотники подписывали какие-то бумаги, вернее ставили крестики в нужной графе. Не все из них могли читать и тем более не всем пригождался такой навык. А договор заключался в следующем. Охотники должны находиться в городе около трёх месяцев, каждый год дата точно уточнялись. И всё, что от них требовалось это не напиваться и в любой момент, по первому слову старосты или его людей, быть готовыми взяться за дело.
То есть, охотники уже получали деньги только за то, что валялись в каменных домика и бездельничали. Но, если в город наведывались хищные дикие зверюги, то они должны были по первому приказу собраться и начать истреблять их. Например, за горволка платили около десяти лонов, за некшапа более ста.
Среди этих, сезонных охотников, так их называли местные, существовала конкуренция. Они всегда старались опередить друг друга и прибить побольше зверей. И сделано это умышленно. Именно староста придумал такую систему, чтобы мотивировать охотников убивать всех зверей, которые представляют угрозу для населения.
Также староста назначал на зимнее время смотровых. Они дежурили около больших, заранее заготовленных сигнальных костров. Сигнальные костры, эту кучки брёвен, посыпанные специальным порошком, который создавал очень заметный чёрный дым. Конечно, костры накрывали ящиками или железяками, чтобы во время пурги не выдувало весь чудо-порошок и вообще не заносило дрова.
Смотровые не стояли на улицы. Они сидели в домах, специальных комнатка и прочих местах. Самое главное, что они видели улицы и могли мгновенно вскочить, выбежать на улицу и поджечь сигнальный костёр.
Такая система позволяла уменьшить смертность людей в зимний период от диких животных. Она вполне неплохо работала, особенно вкупе с людьми, которые прекрасно знали о сигнальных кострах, об охотниках, которые в самые быстрые строки начнут отстреливать животных с помощью луков.
Пятью годами ранее. Зима.
По улицы гулял буран, он засыпал все тропинки свежим снегом. Люди сидели дома, грелись у печей и каминов. Лишь ради крайней необходимости они решались выйти на лютый мороз. Да и потом уже вечерело и они побаивались, что в город могут зайти дикие звери. Оскард ещё жил с родителями…
В тот день он сидел в своей тесной комнатушке и выглядывал на улицу. Его небогатые родители не могли позволить себе дорогущий отдельный дом. Поэтому купили три крохотных комнаты на втором этаже старого деревянного строения. Впрочем, кому-то даже такие условия показались бы настоящей роскошью.
Выглядывая в окно, с высоты второго этажа Оскард обычно видел довольно много, но не сегодня. Сильные ветра и обильный снегопад скрывали от его глаз слишком многое. Он видел не дальше пары соседних домиков, всё остальное выглядело как неотличимые силуэте неизвестно чего в различных белых оттенках. На его пошарканном столе валялись какие-то книги и непонятные самоделки. Он уже тогда пытался что-то мастерить, но родители как-то не особо его в том поддерживали. Считали, что он тратит время зря, когда мог бы освоить какую-нибудь профессию.
Оскард вертел в руках очередной самодельный механизм он ещё сам не знал, что из этого может выйти. Под его окном уже несколько часов не проходили люди. Что для такой погоды нисколько не удивительно. В какой-то момент он заметил что-то такое, что сильно выделялось среди бесконечного разнообразия белых оттенков.
Густые клубы чёрного дыма пробивались сквозь буран и взмывали вверх. Оскард понял, что подожгли сигнальный костёр. Значит дикие звери уже в городе. Он бросил безделушки на стол, пружинка растянулась, какая-то деталька вылетела, весь механизм развалился.
Оскарду всё равно.
Он мог запросто наделать с десяток подобных штуковин. Например, эта, которая только что развалилась на части, запустив одну из них куда-то в угол комнаты, послужила самым первым прототипом заводных игрушек.
Смотря в окно, как зачарованный Оскард всё хотел увидеть горволков, обычных волков, а в лучшем случае огромного пещерного медведя или горного некшапа. Конечно, он не хотел, чтобы кого-то из жителей города сожрали дикие звери. Но посмотреть-то на них крайне любопытно.
Он вглядывался в белую мглу, пытаясь разглядеть что-то кроме силуэтов соседних домов и густого чёрного дыма. Вдруг между домишек появился человек. Разглядев чёрный силуэт, слегка присыпанный свежим снегом, Оскард узнал в нём ребёнка. Судя по длинным серебристым волосам, девочку. Он позвал родителей:
— Мам, пап, скорее идите сюда. Там на улице девчонка.
Родители находились в других комнатах. Отец что-то ремонтировал, а мать вязала. Они прибежали к сыну и ужаснулись: чёрный дым в небе, ребёнок на улицы.
— Ой-ой… что-то будет, — запричитала мать.
— Она сдурела! — отец начал стучать по стеклу и кричать. Но девочка его не слышала, она стояла, обдуваемая всеми ветрами. Снег бил ей по лицу.
— Эт вишь дочка старосты. Белобрысая Эста… — сказала мать и схватилась за голову. В её мыслях уже рисовалась картина, как девчонку разрывают дикие звери.
— Я быстро, — сказал отец выбежал в другую комнату и накинул полушубок. Но мать остановила его, умоляла не рисковать своей жизнью хотя бы ради сына. Отец долго спорил, но согласился со своей женой.
— Охотники, наверное, они уже бегут, — предположил Оскард, продолжая смотреть на девчонку.
Далеко неспокойные родители подошли к нему и тоже начали вглядываться в окно.
— Сына, миленький давай отойдём от окна… – стонала мать, со слезами на глазах, она боялась, что её практически взрослый сын увидит кровавую сцену.
– Цыц, хоть им не командуй, – злобно сказал муж.
В этом момент практически все люди из соседних домиков выглядывали в окна. Они видели чёрный дым, именно из-за него и было интересно смотреть за девчонкой. Непростой, из нищенской семьи никому неизвестных людей, а самой дочкой старосты.
Некоторым людям не хватало равнодушия, чтобы никак
