"Жилец".
1.
Чужак пришел со стороны реки в глухой час полуночи, когда все добрые хозяева уже давно спят, подперев двери крепким осиновым колом - и замок, и оружие под рукой. В кромешной тьме он спустился с Железного холма к заборам окраинных домов, где и был окружен сторожевыми псами - огромными, с годовалого теленка величиной, лохматыми зверюгами, - способными до смерти напугать кого угодно. Многих гостей их беззвучное появление обращало в бегство, и тогда псы набивали себе брюхо теплой человечиной. Но чужак в их число не входил.
Собаки встретили пришельца не привычным дружным воем. А малоразборчивым скулежом, в котором причудливо смешались ужас и ненависть. Оказавшись в полукруге серых тел, человек остановился.
Один из псов - крупный палевый вожак, с шерстю, траченной в собачьих стычках и просто от времени - подкрался к пришельцу сзади, но броситься так и не решился, озадаченно втягивая незнакомый запах чужака - странную смесь свежевскопанной земли, оструганного дерева и еще чего-то острого, пряного и непонятного. Чужого. Вздыбив шерсть вожак зарычал - так, как рычат охваченные животным ужасом звери. Человек быстро наклонился к земле, подобрав небольшой камень и запустил им в пса. Поджав хвост вожак шарахнулся в сторону от пришельца. Усмехнувшись, человек двинулся к домам. Ни одна собака не попыталась заступить ему дорогу.
Первым чужака заметил старик Харон. Привлеченный странным поведением собак Харон вышел на порог своей хижины.
Пришелец стоял посередине улицы, то ли не решать пройти к площади, то ли изучая архитектуру деревни. Что касается последней, то Харон понимал его озадаченность - он и сам недолюбливал новомодные землянки, которые выстроили недавно. То ли дело каменный дом, как у него.
Решив вывести чужака из затруднения старик осторожно кашлянул. Пришелец быстро - слишком быстро для нормального человека - развернулся, пробормотав несколько слов на непонятном наречии, что заставило Харона отпрянуть в дверной проем, помянув Заречную Тьму, в купе с колдунами в ней обитающими. Человек направился к дому Харона. Контур его был размыт, мешая привратнику понять, кто перед ним.
Когда он вступил в свет полога над хижиной, Харон получил возможность разглядеть чужака поближе. Первым, что бросалось в глаза, было исходящее от незнакомца ощущение чуждости. Это ощущение, да пронзительный взгляд почти прозрачных глаз, на дне которых танцевали искры пламени были единственным, что врезалось в память, отодвигая внешность на второй план. И Харон был достаточно мудр, чтобы понять - та чужеродность, что лишь насторожила его способна испугать любого другого жителя деревни. Испугать настолько сильно, что за жизнь чужака он не дал и фальшивого обола.
Одежда чужака была новой - впрочем, лишь по сравнению с собственным хитоном старика, состоявшего в основном из швов от штопки. На поясе незнакомца висел короткий и тяжелый меч, хитро привешенный без ножен, неестественно широкий в рукояти, с узорами по лезвию, в которых сплетались белое серебро, серое железо и голубая сталь. Харон поморщился, узнав оружие. Он ни разу не брал клинка в руки, но руны, наносимые на лезвия Темных мечей знал прекрасно. И относился к таким мечам неприязненно.
Впрочем, судя по всему, чужак и не горел желанием вызвать у кого-либо расположение. Даже разговор первым он предоставлял начать старику, внимательно рассматривая хижину и самого Харона.
- Чего тебе, мил - человек? - прервал тишину привратник.
- Мне нужно говорить с вашим старостой. По делу.
На Харона то особого впечатления не произвело.
- Ну, без дела - какой же разговор? - протянул он, бросив взгляд на готовую отступить к Западу Тьму, и вновь посмотрев на пришельца.
- Надолго к нам?
- Недели хватит, - монотонным голосом произнес чужак.
- Можешь оставаться у меня в сарае, - предложил Харон, - Дорого не возьму...
Пришелец неожиданно фыркнул, растянув губы в подобие улыбки.
- Я полагал, постой у вас бесплатный, - сообщил он, явно чему-то развеселившись.
- Кабы ты тут жить оставался - хватило бы пары медяков, - проворчал старик. - Но ты то жилец временный, так что давай золотой, а лучше три. У меня, понятное дело, не гостиница...
Харон усмехнулся, и чужака передернуло.
- Вряд ли мне понравится ваша гостиница, - согласился он. - Так что меня устроит и сарай. Где он у тебя?
- А вот, аккурат за домом, - Харон указал рукой куда-то себе за спину, и пришелец перекинул старику небольшой кожаный мешочек, туго набитый монетами.
- Сдачи не надо, - сказал он, и двинулся к сараю, безошибочно углядев его в темноте.
Харон едва успел отшатнуться от грозящего ожогом лезвия меча. Он пристально посмотрел вслед чужаку, легко обходящему разный железный хлам, раскиданный по двору - это в полной-то темноте! - чья фигура все более сливалась с ночью, и вздохнул.
Сарай, который Харон отвел пришельцу, не использовался уже давно - да и для чего он мог бы ему понадобиться? Старик уже давно не занимался хозяйством, и подходы к сараю давно заросли высокой крапивой, в стенах зияли огромные щели, а распахнутые створки ворот прочно укоренились в земле. Внутри же строение было абсолютно пусто, и невозможно было определить, что раньше хранили в сарае - и хранили ли там что-нибудь вообще.
К тому времени, когда Харон добрался до сарая, чужак уже развернул здесь бурную деятельность - расстелил плащ, положил в изголовье тугой кожаный мешок и натаскал крапивы, возведя вокруг импровизированного ложа своеобразной бруствер. Узрев подобную фортификацию, Харон даже присел от огорчения на удобно подвернувшийся чурбак.
- Прости, уж меня, мил - человек, все руки никак не доходят вырвать ее, проклятую, - запричитал он, но чужак не обрати на это никакого внимания.
- Ничего, старик, - усмехнулся он. - Крапива и кожу укрепит и непрошеных гостей отпугивает.
- Да отродясь у меня ни блох, ни вшей не бывало! - вскипел Харон, и чужак поспешил примиряюще поднять рука.
- Я не их имел в виду, - пояснил он, замерев напротив старика. Неспешно стянул с кистей кожаные перчатки, сказал.
- Что ж, поскольку я теперь твой... постоялец, то давай знакомиться. Как тебя звать-то?
- Харон я, привратник здешний, - буркнул старик без особого желания и наткнулся на внимательный взгляд чужака.
- Хреновый, значит, привратник, - протянул он, но в голосе его чувствовалась некоторая ошарашенность. - А мое имя Ямар.
- Хорошее имя, - согласился Харон, и не понять было - в шутку, или всерьез. От дальнейших комментариев он предпочел воздержаться.
Чужак опустился на плащ, и спросил.
- Когда я могу увидеть старосту?
Харон пожевал губами.
- В полдень, я думаю, - наконец сказал он. - Раньше он не освободится.
- Тогда я
