Скажем больше. К академику Антохину относился с заметным почетом и уважением даже институтский сторож Андрей Антонович, — фигура, возможно, не менее известная среди ученых и студентов, чем академик Антохин.
Сколько лет было Андрею Антоновичу — не знал никто. А сам он никогда не отвечал на вопросы об этом. Он смотрел на неосторожно спросившего из-под своих седых бровей колючим взглядом, и говорил:
— И наверняка больше, чем тебе, голубчик мой… наверное, больше.
Лысый, как колено, но с длинными седыми прядями волос возле ушей, — всегда чисто выбритый, чисто одетый, с хорошей волосяной шваброй в руках, с неизменной самокруткой в пожелтевших от возраста и табака губах, — Андрей Антонович ко всем относился хоть и вежливо, но скептически. Что могло удивить его — человека, который в свое время знал даже старейшего профессора молодым студентом, мальчиком, который частенько просил у этого же Андрея Антоновича одолжить на два дня двадцать копеек?.. Что могло поразить человека, которая знал всю жизнь института, его профессоров и студентов?..
И единственным человеком, которого безмерно уважал Андрей Антонович — был академик Антохин. Знали они друг друга очень давно. И любили друг друга. Не бывало случая, чтобы академик Антохин, встретив Андрея Антоновича, не поприветствовал его, не подошел к нему пожать сухую его руку, не спросил:
— Ну, как живешь, Андрей Антонович? Как оно — курится?..
На что Андрей Антонович неизменно отвечал:
— Ничего, Иван Петрович, курится, пока не погас…
И они расходились, очень довольные друг другом. Откуда Андрей Антонович узнал, что сегодня в лабораторию к Мистеру Питерсу придет академик Антохин, — не знал никто. А впрочем, это было и не важно. Андрей Антонович с самого утра появился в лаборатории с тряпкой и шваброй — наводить порядок. И когда Мистер Питерс удивленно посмотрел на него и спросил:
— Чего это сегодня вы так принялись убираться, Андрей Антонович?..
Тот важно ответил:
— А что, в грязной лаборатории будем принимать Ивана Петровича, что ли?
Мистер Питерс пожал плечами: если Андрей Антонович взялся убираться, не надо было ему мешать.
Андрей Антонович убирался тщательно, убирался вплоть до того самого момента, когда в дверь лаборатории кто-то постучал — четко и сухо. Тогда он быстро оглянулся, увидел, что все как следует, — и удовлетворенно услышал, как из-за двери раздался голос академика Антохина:
— Мы пришли. Принимайте гостей, товарищи-лаборанты.
Двери раскрылись. Да, это был сам Иван Петрович Антохин — и с ним еще четверо профессоров. Они вошли в лабораторию, как входят в комнату смеха или в балаганную комнату ужасов. Профессора, конечно, уверены были, что никто и ничто не покажет им ничего такого, чего бы они не видели раньше. На то они и были профессора. Но — академик Антохин, идя сюда, говорил им:
— Готовьтесь увидеть удивительные вещи, уважаемые товарищи. Этот Мистер Питерс — такой упрямый человек, он всегда свое докажет.
Итак, профессора входили в лабораторию, как скептики, однако, обеспокоенные, взволнованные скептики. Они оглядывались, они осматривали все вокруг себя, ища что-то удивительное.
Академик Антохин был такой, как и всегда. Он весело подошел к Андрею Антоновичу и сказал ему, улыбаясь:
— Ну, как живем, Андрей Антонович? Как оно — курится?..
Лицо старика расплылось в довольную улыбку:
— Ничего, Иван Петрович, курится, пока не погас…
Академик уже шел дальше:
— Готовы, товарищ Петр? Можно начинать? Смотрите, мы настроены очень скептически.
— Я готов, Иван Петрович, — ответил Мистер Питерс. — Садитесь, прошу. Рома, пододвинь стулья.
Профессура расселась. Рома и Олесь стояли позади. Мистер Питерс остался возле генератора. Рая была у Мистера Питерса наготове выполнить любое его поручения. И даже Андрей Антонович стоял у дверей, слегка заинтересованный: столько профессоров в одной комнате!.. Это уж, наверное, что-то важное, в том числе и потому, что здесь сам Иван Петрович…
— Позволите начинать, Иван Петрович? — спросил Мистер Питерс.
И, получив положительный ответ, он положил руку на рубильник и начал:
— Я не хочу задерживать вашего внимания на описании всех наших опытов, нашей работы вокруг конструирования этого генератора. Позволю себе лишь напомнить вам, что наш старый генератор, как и все известные до сих пор ультракоротковолновые генераторы, построенные на принципе Томсоновского контура, был очень маломощным. Причины этого вам известны: отсутствие необходимых специальных ламп, трудности построения такого генератора, побочные влияния токов ультравысокой частоты. Мне повезло, все же, сконструировать новую систему ультракоротковолнового генератора, построенную на эффекте магнетрона. Этот генератор, вы его здесь видите, прежде всего, очень мощный. Мы можем благодаря этому облучать объект его лучами не только кассетным способом, вкладывая облучаемый объект между половинками кассеты, но и просто направляя на объект лучи этим рефлектором-анодом…
— Кхе-кхе… гм-м…
Мистер Питерс оглянулся; что это за выражение откровенного недоверия и скепсиса?.. Он оглядел свою необычную аудиторию.
Академик Антохин сидел вполне спокойно. Он немного склонил свою седую голову набок, и внимательно прислушивался к словам Мистера Питерса. Остальные профессора так же внимательно слушали — и на их лицах можно было заметить лишь подчеркнутое, свойственное им всегда равнодушие и уверенность в своих собственных знаниях. Кто же это хмыкал?
Не найдя ответа на свой вопрос, Мистер Питерс продолжал:
— Таким образом, мы теперь можем просвечивать объекты не только в лаборатории, но и направляя лучи куда-то за пределы помещения…
— Кхе-кхе… гм-м… — послышалось в комнате еще отчетливее.
Мистер Питерс вспыхнул: что за невежливость? Он, однако, решил не обращать на это внимания. Пусть хмыкает до определенного времени этот невежливый скептик…
— Кроме того, мой новый генератор дает излучения очень высокой частоты. Достаточно сказать, что сейчас оно отрегулировано на волну длиной пять миллиметров…
Аудитория вздрогнула: пять миллиметров?..
— Да, — продолжал Мистер Питерс, — но, по своему желанию я могу переставить генератор на волны длиной миллиметр и десять сантиметров. Таковы границы диапазона частот моего генератора. Как вам, безусловно, известно, генераторы с таким диапазоном частот до сих пор никем построены не были. Добавьте к этому еще большую мощность…
— А именно?
— При волне длиной один миллиметр — полкиловатта. При волне десять сантиметров длины — пять киловатт.
— А чем вы меняете частоту колебаний?
— Изменением напряжения анода. У меня это напряжение меняется в пределах от двенадцати до восемнадцати тысяч вольт. В зависимости от этого, автоматически меняется и частота колебаний, их дает генератор. Итак, вы видите, что я не напрасно потревожил вас, пригласив сюда. Если вы готовы, начнем испытания.
Мистер Питерс остановился. В комнате царила тишина. Профессора сидели, словно набрав в рот воды. Молчал даже академик Антохин. Рая озабоченно оглянулась на Мистера Питерса: чего, мол, они все молчат?.. Однако, вот встал профессор Терещенко, одновременно снимая с носа свое неизменное пенсне:
— Э… я хотел бы сразу же попросить
