— М… — задумчиво нахмурилась Дей, доставая из кармана матерчатый мешочек наполненный, казалось маленькими камешками. — Какой хочешь? — протянула она ей открытый мешочек.
— Зачем это мне?
— Кто знает, — хмыкнула девушка, призывно встряхнув мешочек. — Будешь брать или как? — вопросительно посмотрев на девушку, поинтересовалась она.
Йолинь тяжело вздохнула, и явно пересиливая себя, опустила руку в мешок.
— Бери побольше, — покивала Дэй.
Йолинь зажала горсточку камешков и вытащила руку из мешочка.
После этого и сама Дэй сунула руку в мешок, достала оттуда красный камешек и, не скрывая блаженства в прищурившихся глазах, сунула его в рот.
— А ты чего? Ешь.
Нахмурившись, Йолинь все же разжала кулачок и сунула в рот первый попавшийся 'камешек', даже толком не рассматривая его. Увидев с каким удовольствием хрустит Дэй, принцесса и сама решила надкусить предложенное лакомство и едва не взвыла от боли, когда со всей силы попыталась надкусить самый настоящий камень. Раздраженно выплюнув 'лакомство' принцесса швырнула на прикроватную тумбочку и все остальное, что было вытащено ею.
— По-твоему это смешно? — зло прищурилась она, сверля взглядом во всю веселящуюся Дайли.
— Ещё как, — широко улыбнулась Дэй. — Ты сама выбрала камень, даже не попытавшись заглянуть в мешок. Сама сунула его в рот. Сама чуть не сломала зубы. Сама же решила, что все, что предложила я тебе несъедобные камни, и сама же выкинула вкуснейшие конфеты под кровать… А учитывая то, что я тебя угощать больше не собираюсь, а ты не можешь встать и достать хоть одну из них сама, то все, что у тебя осталось это разочарование, недоверие и пустой карман, — широко улыбнулась Дэй, доставая из мешочка очередной желтый кругляш и с удовольствием начиная хрустеть, как оказалось, конфетами.
Вспоминая, как ей тогда казалось, злую шутку, она думала о своем настоящем. На этот раз она сама заглянет в предложенный ей мешочек и будет выбирать столько, сколько потребуется для того, чтобы в её кулачке оказалась самая вкусная конфета. — Ты… — несмело начала она, делая глубокий вдох для того, чтобы сказать самые странные слова в своей жизни. Слова, которые, казалось, просто отсутствовали в её лексиконе, — поможешь мне? — прямо посмотрела она на Рика, желая увидеть его реакцию на её вопрос.
Ответом ей стала легкая улыбка и протянутая рука…
*** — Поможешь мне, поможешь мне, поможешь мне… — зло шипела по-аирски она себе под нос, в очередной раз пытаясь оторвать тело от земли. И все, что у неё выходило, это резко выдыхать в сухую землю так, что вся пыль влетала ей в рот и нос. Отчего-то казалось, что если задержать дыхание и напрячь всё тело, то именно тогда у неё все непременно получится. Не получалось.
— Ты отжалась всего четыре раза, — спокойный участливый мужской голос, казался сейчас самым ненавистным в мире. — Я, конечно, понимаю, что ты девушка, но… разве ты не должна быть хоть немного сильнее ребенка?
— Я, — в очередной раз, сделав попытку оторваться от земли, прохрипела она, — давно не тренировалась.
'Ага, конечно, последний раз это было лет так 'никогда', про себя фыркнула девушка. Нет, конечно, были в её жизни физические нагрузки. Например, танцы или обучение этикету, когда необходимо было часами напролет держать спину ровно. Но, похоже, все эти тренировки тренировали что-то другое в её теле…
— Неужели, — сильно прогнувшись в спине и, наконец, выпрямив руки, — без этого никак? — спросила она.
— К сожалению, — согласно кивнул он. — Если твое тело будет оставаться слабым, то энергия начнет вредить оболочке. И, поскольку, сейчас всё развивается очень быстро, то и твоему телу следует наверстывать упущенное. Не должно быть дисбаланса.
— Я понимаю, — всё же села она, будто послушный паи перед своим учителем. — Но вряд ли из меня выйдет толк в этом вопросе…
— Это ещё почему? Я не собираюсь делать из тебя война, но твоё тело необходимо развивать. Это основа. Далее ты будешь учиться видеть свой источник, понимать его, прислушиваться к нему, осознавая собственные способности. Мы будем тренироваться каждый день. Столько, сколько будет возможно! Если рядом не будет меня, то ты должна делать это сама. Не потому, что я так сказал, а потому, что ты должна понимать, что это залог твоего выживания. Твой потенциал высок, а стало быть, и стандарты будут высоки. Продолжай… и давай делать это вместе, — опустившись рядом с ней на колени, он принял упор лежа, и легко отжался.
Она смотрела на точеный профиль этого сильного мужчины, и мысли её против воли утекали, куда-то несоизмеримо дальше, чем тренировки. Странное дело, ведь ещё несколько дней назад, несмотря на то, что рядом с ней всегда были Веня и её Искра, она продолжала чувствовать эту сосущую внутри дыру. Будто бы вся радость жизни утекала в эту бездну одиночества и пустоты. И сейчас, даже, несмотря на то, что ей очень тяжело осваивать непривычную для её тела науку, она чувствует, что обрела нечто, что сделало её вдруг цельной. Она дышит, и при этом нет этой выматывающей боли в груди. Она смотрит на мир, и ей не кажется, что какая-то половина её естества, закопана под толщей земли. Ей нет необходимости уходить куда-то прочь ото всех в часы заката, чтобы почувствовать давно забытое ощущение счастья, цельности, надежды. Будто бы в тот миг, когда Рик согласился помогать ей, протянув руку помощи, а она приняла её… мир изменился. Он вдруг показался дружелюбным, открытым, родным и теплым. Что это? Любовь…? Сама мысль напугала её и заставила испуганно вздрогнуть. Даже в мыслях, это слово было чуждым. Оно никак не желало превращаться в слово, которое было бы понятно её разуму. И, потом, разве не велика вероятность того, что всему виной ритуал, связавший их? Ведь, если она все правильно поняла, то влечение, что испытывает к ней Рик может быть продиктовано именно энергией, что теперь текла по её венам.
Последняя мысль вдруг упала на самое дно её души. По тонкой пленке, что вдруг прикрыла вечно кровоточащую рану, побежала сеточка из множества трещин.
«Надежда, роскошь глупцов и бедняков», вспомнились слова отца, а мир вдруг стала заволакивать привычная и такая постылая хмарь.
— О чем задумалась, принцесса? — весело спросил Рик. И эта самая «принцесса» впервые не показалась ей изысканным ругательством, вылетевшим из его уст. Слово несло с собой тепло. От него вдруг повеяло тонким флером нежности. Это было неожиданно. «Нежность» ещё одно слово, значение которого она лишь подобрала, как более всего подходящее к незнакомому ощущению.
— Я… задумалась, — будто бы очнувшись ото сна, встрепенулась она, вновь принимая упор лежа, и изо всех сил, пытаясь сосредоточиться на поставленной задаче. Гоня прочь непрошеные мысли. Такие ненужные, лишние сейчас. Да, чего уж там,
