Рик смотрел на её отчаянные попытки оторваться от земли, со странной смесью умиления и веселья. Не то, чтобы он высмеивал принцессу. Тут не было злых мыслей. Скорее, это было просто забавно. По-доброму смешно. Но он понимал, что один его неловкий смешок, одна неосторожная эмоция, и между ними вновь появится стена. Так что лучше уж выпустить смех наружу чуть попозже. И в то же время, именно сейчас у него было время подумать не только над их отношениями, но и над тем, что происходит в его землях. Уже завтра начнут подтягиваться Властители, что, как и он, принадлежат Грозовому Перевалу. Уже завтра они начнут планировать вылазки по зачистке лесов. И уже завтра, у него не будет так много времени, которое он мог бы провести рядом с ней… ***
Как только изнурительная тренировка подошла к концу, а точнее сказать, Рику пришло время заняться делами вверенной ему земли, и потому стоило дать принцессе немного передохнуть, Йолинь поспешила на кухню, где сейчас оба её лучших друга восстанавливали силы. Каждый как умел. А, именно, Суми поедал всё, что плохо лежало или «случайно» выскальзывало из рук Вени, когда он «легонько» наваливался на неё. В то время как Веня занималась активными физическими нагрузками, лупя по чем зря Суми тем, что попадалось под руку. И хотя Суми ещё был маленьким по меркам своих сородичей, Веня будучи неглупой женщиной, старалась не охаживать его ни чем тяжелее разделочной доски. Опять же лупила в пол силы, поскольку искренне считала, что тварь ещё больная и надо подождать её выздоровления, прежде чем скотина будет в состоянии выдержать её полноценный удар.
— Что б тебя разорвало, гадина проклятая! Что б тебя сплющило и вывернуло, скотина ты хитрожопая! Как тебя земля только носит?! — ещё не успев отворить дверь на кухню, как Йолинь окунулась в звуки, столь привычные для кухни в этом доме в преддверии обеда. С тех самых пор, как в замке появился Суми, это было уже нормальным явлением. — Что? Все не нажрёшься?! Оказавшись внутри Йолинь на мгновение замерла. На самом деле она пришла сюда не просто так. А хотела проверить самочувствие как Вени, так и Суми. Поскольку ещё утром первый сильно прихрамывал, в то время как вторая с трудом могла держать ложку в заживающей руке. Конечно, травмы у обоих были серьезными, но благодаря магии, что использовал Рик, Веня хорошо шла на поправку. Тоже самое можно было сказать и о Суми, но лишь благодаря его собственному происхождению. И хотя Веня ещё утром заявила, что больше никого не пустит на кухню работать вместо себя, Йолинь собиралась ей помочь в силу своих способностей. И вот, оба невинно пострадавших калеки развернули настоящие боевые действия, избрав полем сражения — кухню.
Веня — эта рослая тучная северянка, взгромоздившись на высокий табурет, размахивала разделочной доской, пытаясь поддать то и дело подпрыгивающему вверх «хромоногому» Суми по пятой точке. В то время как зубастая пасть животного пыталась сомкнуться на куске мяса, который женщина судорожно сжимала в другой «сломанной» руке, пытаясь поднять его ещё выше, в надежде, что «зубастый оглоед» так высоко не подпрыгнет и ей таки удастся наподдать ему так, что он прямиком вылетит в распахнутое окошко. При каждом замахе Веня истошно охала, Суми же продолжал хранить горделивое молчание.
Стоило Йолинь переступить порог, как Веня не выдержав напора швырнула кусок мяса в окно и крикнула:
— Да, забирай! Ну тебя к лешему и проваливай с моей кухни, покуда тебя на котлеты не пустила! Не доводи до греха, гадина проклятая!
«Проклятая гадина» ловко сиганула следом и была такова. Правда, на какое-то время. — Ты не обижайся, — пыхтя, спустилась она со стула, — но я им займусь… думаю, завтра…
— Займись, займись, — усмехнулась Йолинь. — Помочь?
— Лучше иди помойся, — простодушно посоветовала Веня. — Что этот изверг с тобой вытворял, что ты вся в пыли?
— Мы занимались, — усмехнулась Йолинь. — Делать вам не че, — фыркнула она. — Завтра тут прибавится людей, ты уже знаешь? — посмотрела она прямо в глаза Йолинь.
— Да, — кивнула она, — Рик говорил, что будут прибывать Властители этих земель.
— Они не просто прибудут, — покачала головой женщина, — начнется зачистка лесов перед зимой.
Йолинь ничего не сказала вслух, но сердце её замирало от страха и переживаний. Она понимала, что Рик будет одним из тех, кто примет активное участие в этих вылазках и от осознания, что ему предстоит столкнуться с теми тварями… ей было страшно, очень. Это чувство вымораживало, что-то внутри, заставляя замирать сердце, всякий раз, когда она вспоминала эти бесцветные глаза, серую кожу и голод, который вел тех существ. Что она должна была сделать? Сказать ему, что не хочет, чтобы он рисковал? Но Рик не её отец, который всю свою жизнь привык жить в безопасности за спинами своих слуг. Рик был тем, кто защищал свой народ и потому считался тем, кем был.
Уже вечером, готовясь ко сну и ожидая, когда придет Рик, она пыталась понять, чем может быть полезна в сложившейся ситуации? Чем сможет поддержать его? На ум не приходило ничего, кроме того, что ей просто не стоит мешаться под ногами, когда всё начнется. Сидя перед зеркалом, она причесывала свои длинные волосы, и именно этот ритуал помогал ей сконцентрироваться и не поддаться паники, что всякий раз зарождалась в её сердце, стоило ей подумать о грядущем.
Она не услышала его, когда он вошел, не почувствовала отголосков его эмоций, лишь вздрогнула, когда широкие ладони легли на её плечи.
— О, чем ты так глубоко задумалась? — спросил он, видя, что мысли его принцессы и впрямь витают где-то очень далеко. Она тяжело вздохнула, опуская гребень на столик у зеркала, и сквозь свое отражение, посмотрела прямо в глаза Рику.
— Я думаю о тебе, — просто ответила она.
Он лишь улыбнулся на такой простой ответ. Хотя слова были приятны, но то, как она их произнесла, говорило о том, что мысли эти не слишком радостны.
— И? — изогнул он темную бровь.
— И… это неважно, — глубоко вздохнув, опустила она взгляд.
— Может, позволишь мне судить, что важно, а что нет? М? — спросил он, в то время как его ладони заскользили по её плечам, касаясь обнаженной кожи шеи. Принцесса вздрогнула и вновь взглянула ему в глаза.
— Я волнуюсь, — слова едва покинули её губ, а ей уже казалось, что она сказала, что-то запретное и чересчур личное.
— Это важно, — тихо сказал он, — для меня.
Его пальцы осторожно касались её кожи, поднимаясь всё выше, когда её дыхание вдруг стало частым и прерывистым, он наклонился, заставляя её повернуться к нему лицом, и коснулся
