Я огляделась по сторонам. Ничто не указывало на то, что эта территория находилась между двух миров, лишь коричневая промерзшая земля сменилась зеленой и мягкой.
В груди постепенно разливалось разочарование. Сколько раз мечтала я о возвращении домой! А потому ожидала ощутить прилив радости и чувства освобождения. Но это лишь обычное место, ничем не отличавшееся от любого другого. Возможно, эта местность когда-то и была для меня родной, но те времена давно прошли.
Волки пробирались между деревьями вдоль четкого следа, оставленного белым оленем несколько часов назад, пока серебристые отметины от копыт снова не начали таять. Я невольно поморщилась, когда до нас донесся запах серы и пожарища.
– Людей мы здесь не встретим, – заметил Сорен, и Сеппо согласно кивнул с серьезным выражением лица. Вполне вероятно, он думал об отце, если тот жил неподалеку от границы с Пермафростом. А может, полукровка и вовсе не знал, кто был его отцом.
Мы въехали на территорию выжженных земель. Деревни, которые находились рядом с границей, постоянно подвергались набегам, однако в океане здесь было полно рыбы, а в лесах – дичи и трав. Если бы не нападения гоблинов, то тут можно было бы прожить долгую и счастливую жизнь. Многие люди до сих пор пытались.
Небеса над головой заливались оранжевой дымкой, заставившей мое сердце болезненно сжаться от неприятного предчувствия. Мы продолжали продвигаться вперед по покрытой пеплом земле, пока что-то не побудило меня остановиться.
Я и сама не понимала, почему так поступила, но что-то подсказывало: нужно идти на восток. В каком-то трансе я соскользнула со спины Бреки и побрела в том направлении. Под ногами раздавался хруст и треск: поле было усеяно костями. Они не сгнили даже спустя сотню лет. В сердце воцарилась пустота, не было даже ярости или стыда, пока я старалась вспомнить, как деревня выглядела раньше. На этом месте стояли хижины и дома многочисленных семей, по дорогам носились собаки, а женщины скоблили шкуры и шили одежду, собираясь вместе под открытым небом. Теперь от всего этого остался лишь пепел. Пепел и я.
Сорен тоже спешился и отправился было следом за мной, но Сеппо придержал его за рукав.
– Пусть она побудет одна.
Кости по-прежнему хрустели под ногами, и я наклонилась, заставив себя вглядеться внимательнее, чтобы определить, кому раньше принадлежали скелеты: женщине, мужчине или ребенку; тому, кого я любила, или тому, кого ненавидела. Я протянула руку: кости были гладкими и холодными, казалось странным прикасаться к ним. На краю сознания мелькнула мысль, не смотрят ли на меня сейчас погибшие с осуждением? Но мне было все равно. Они умерли не по моей вине. И я не ощущала стыда за то, что изменилась и сумела жить дальше.
Уронив на землю фрагмент черепа, я поднялась на ноги и снова попыталась вызвать воспоминания о том, как выглядела деревня. Где стоял мой дом? Где я росла в течение семнадцати лет, не ведая об уготовленной мне судьбе, пока монстр в обличье гоблина не выдернул меня из безмятежного существования?
Я не знала. Это была уже не моя жизнь.
Так я и стояла там, среди пепелища, костей и обломков железа, которое осталось нетронутым спустя все это время. Я стояла среди развалин того, что некогда было моим домом. Я закрыла глаза, и волна нахлынувших эмоций заставила меня упасть на колени.
19. Соль земли[11]
Поначалу воспоминания возвращались медленно. Даже самые приятные из них давно позабылись в водовороте боли и событий на земле гоблинов. Перед закрытыми глазами постепенно возникали образы и сцены из прежней жизни. Я зарылась руками в пепел, то и дело обжигаясь о вкрапления железа.
Я ковыляла за сестрой так быстро, насколько позволяли короткие ножки четырехлетнего ребенка. Ее длинные каштановые волосы развевались за спиной, завязки на платье были наполовину распущены, какой-то мужчина держал ее за руку. Куда они уходят? Они обещали поиграть со мной!
Мне не нравился этот мужчина. Изо рта у него пахло огненной водой, которую пили иногда заплывавшие в нашу деревню моряки, а голос был хриплым от палочек, вечно горевших у него во рту. Но Айке он нравился, а уж она умела разбираться в людях.
Я ускорила шаг, пользуясь преимуществами своего роста. Я была самой высокой среди ровесников и самой проворной. А еще я видела следы сестры и того мужчины.
Они стояли посреди поляны, прижимаясь друг к другу губами. Айка вскрикнула от неожиданности, заметив меня, а ее знакомый сначала недовольно прищурился, но потом низко гортанно рассмеялся.
– Это та самая маленькая дикарка, о которой все говорят? – спросил он.
– Яннеке! – Сестре было пятнадцать, но когда она принималась ругать меня, то звучала в точности как наша мать. – Ты что здесь делаешь?
– Шла за тобой, – отозвалась я. Неужели и так было непонятно?
Айка вздохнула и взяла меня на руки. Все женщины носили детей подобным образом. Вот только я уже не была ребенком, а потому вертелась, пока она не опустила меня обратно.
– Как ты нас нашла? Я была уверена, что…
– Вас легко было найти по следам, – ответила я.
– Любишь высматривать следы? – Мужчина наклонился ко мне так, чтобы наши лица находились на одном уровне, и, несмотря на исходивший от него неприятный запах, я заметила, что у него красивая улыбка. Может, поэтому он так нравился Айке? – Ты разве не предпочла бы играть с куклами, малышка?
– Отец говорит, что мне предстоит выполнять мужские обязанности. – Вздернув подбородок, я встретилась с ним взглядом. – А я хочу делать это хорошо.
– Она отлично говорит для своего возраста. – Приятель сестры рассмеялся. Та лишь вздохнула.
– Идем домой, Яннеке.
Когда мы вернулись, было уже темно, и мать беспокоилась, куда я запропастилась, а потому принялась отчитывать меня и говорить, что я не должна одна ходить в лес. Там обитали опасные создания. Я же заверила ее, что не боюсь их, так как однажды стану охотницей.
Но я все же легла спать в постели у матушки. Ночью вернулся отец, и они принялись о чем-то шептаться. Слов из-под одеяла разобрать не удалось, но голоса казались обеспокоенными.
Именно в этом месте находилась наша спальня, я была уверена. Вкрапления железа среди пепла обжигали пальцы, но мне было все равно. Я встала и пошла по полю, обращая внимание на сохранившиеся детали. В одном месте я заметила небольшой железный свисток с вырезанными на нем древними рунами. Подношение в качестве знака, что парню нравилась девушка. Как те майские шесты, что вкапывали перед домом и которые ни разу не предназначались мне.
– Почему ты так меня ненавидишь, Бьорн? – спросила я, пиная попадавшиеся на дороге палки, пока мы шли бок о бок со светловолосым мальчишкой. Если его
