– Хейден, все нормально, – негромко отозвалась она. – Я понимаю, почему ты так себя вел.
– Трагедия трагедией, но я не имел права так глухо отгораживаться от тебя, – сказал я.
Меня уже начинало захлестывать чувство вины.
– Конечно не имел, но сейчас ты хотя бы это понимаешь, – деликатно заметила Грейс.
Я замолчал, выдерживая напор не самых приятных эмоций. Грусть, скорбь, чувство поражения и вины. Очень многое просто не хотелось ощущать, но я знал, что это еще долго будет преследовать меня. Но было и другое чувство. Слабое, почти придавленное упомянутым напором, но не исчезавшее.
Благодарность.
– Спасибо тебе за все. За то, что была рядом и выдерживала меня… такого.
Мне не терпелось услышать ее ответ.
– А как же иначе? Так люди и поступают, когда они кого-то любят. Согласен? Я не могла махнуть на тебя рукой.
Изгиб ее бровей подсказывал: Грейс волновало, что я ей не поверю. Я наклонился и поцеловал ее наморщенный лоб.
– Согласен.
Разум подкинул мне еще один повод извиниться перед Грейс и поблагодарить за помощь.
– И… прости, что наорал на тебя за имена, вписанные в дневник. Как у меня язык повернулся тебя упрекать? Ты… так потрясающе мне помогла. За это можно только благодарить, а не отчитывать.
– Все нормально, Хейден, – ответила она, чмокнув меня в шею. – Спасибо за извинение.
– Даже не верится, что ты настолько мне помогла, – с нескрываемым изумлением продолжал я.
Ей ведь тоже было непросто переносить имена и фамилии погибших на бумагу. Грейс пожертвовала частицей себя, уберегая меня от этой скорбной обязанности.
– Как же я тебя люблю, Медведица.
Грейс тихо ойкнула и поуютнее прижалась ко мне, обняв за шею. Я тут же обвил ее талию, и мы замерли.
– Как я счастлива услышать от тебя эти слова, – прошептала она, уткнувшись мне в шею.
Я закрыл глаза, наслаждаясь успокоительной крепостью наших объятий. Обнимать Грейс – какое чудесное занятие! И почему я столь долго лишал себя этого удовольствия?
– И я очень люблю тебя, Герк.
Мое сердце откликнулось гулким, радостным ударом. Наши прозвища, появившиеся невзначай, когда мы весело дурачились, превратились в нечто большее. У них появилась эмоциональная нагрузка, и мы это чувствовали всякий раз, называя друг друга так. Прозвища целиком принадлежали нашему общему внутреннему миру, что делало их особенно дорогими для меня. Уверен, что и для Грейс тоже.
Через какое-то время наши тела сами собой отодвинулись, но ненамного. Пальцы Грейс продолжали бродить по моей спине, и моя рука не покидала ее поясницы. Мне вспоминалась наша самая первая встреча… Это сколько же месяцев прошло с тех пор? Существовала одна главная причина появления Грейс в моей жизни. Я не оговорился: именно существовала, и, как ни печально, с недавних пор ее существование оборвалось.
– Знаешь, о чем я сейчас думаю? – спросил я.
– И о чем же ты сейчас думаешь? – вопросом ответила Грейс, осторожно улыбнувшись.
– Это из-за него мы с тобой вместе. – Я нарочно говорил медленно. Хотелось видеть, как Грейс воспринимает каждое слово. – Из-за Джетта. – Я невольно вздрогнул, произнеся имя мальчишки. – Джетт – главная причина, почему ты вообще появилась в моей жизни.
Грейс приоткрыла рот, удивленно вскинула брови. Поняла, что так оно и есть!
– Не увяжись он за вами в Грейстоун, я бы вообще не столкнулась с тобой…
Она рассуждала вслух, уловив направление моих мыслей.
– А если бы столкнулась, ни за что бы не отпустила. Я бы не оказался перед тобой в долгу и, возможно, не спас бы тебя и не притащил в Блэкуинг…
Все нити моих отношений с Грейс так или иначе тянулись к Джетту. Из-за него Грейс нас застукала и потом отпустила. Из-за него я оказался перед ней в долгу и на следующий день вернул долг. В результате Грейс оказалась пленницей Блэкуинга, а я вскоре в нее влюбился.
И все благодаря Джетту.
От этих мыслей у меня снова сдавило горло. Джетт уже не узнает, как невероятно я благодарен ему за то мальчишеское своеволие. Канистра, опрокинутая им на грейстоунском складе, привела к самому замечательному событию в моей жизни… а он так и не узнал. И я уже не смогу ни поблагодарить его, ни сказать, как сильно его любил.
– Надо же, – удивленно моргая, прошептала Грейс. Она тряхнула головой и с изумлением повторила: – Надо же…
– Он об этом никогда не узнает… – Я смотрел на изменившееся лицо Грейс. – Он не узнает, что стал причиной самого замечательного события в моей жизни.
Грейс чувствовала, я сказал не все, и молча ждала продолжения. Ее пальцы не переставали гладить мою спину.
– Он подарил мне встречу с тобой, а я уже не смогу поблагодарить его за удивительный подарок. Он так и не узнает, как я ему благодарен за ту беспечную самовольную отлучку из Блэкуинга… И как сильно я его любил, он тоже не узнает.
И снова мне сдавило горло. Я с трудом выдерживал взгляд Грейс. Пытаясь успокоиться, я сощурился и выдохнул весь скопившийся воздух.
– Хейден, он это знал. – Грейс коснулась моего лица, заставив открыть глаза. – Он очень тебя любил и знал, что ты тоже его любишь. Тебе не требовалось говорить об этом.
– Но я должен был ему сказать…
– Он знал, – мягко, но решительно перебила меня Грейс. – Поверь мне и перестань сожалеть.
Я протяжно вздохнул и кивнул, пытаясь ей поверить. Я искренне хотел верить, что Джетт знал, насколько он мне дорог, хотя и никогда не слышал от меня ласковых слов. Но почему-то не верилось.
– Я уже не смогу его поблагодарить за то, что он, по сути, привел меня к тебе.
– По-моему, он и об этом знал, – задумчиво сказала Грейс. – Помнишь, как он изобразил на картине нас втроем? Он был наблюдательнее, чем тебе казалось. Он знал, что мы с тобой не просто делим одну хижину.
Я не находил слов для ответа. Пальцы Грейс качнули цепочку кулона на ее шее.
– А что, если… это и его символ? – спросила она, дотрагиваясь до кулона. – Маленькое кольцо?
Сердце в очередной раз кольнуло, но идея Грейс мне понравилась.
– Как замечательно ты придумала.
У меня с этим кулоном было связано очень многое: родители, их гибель, любовь к Грейс. Добавление имени Джетта казалось правильным шагом.
– Ну, значит, решено. Меньшее кольцо – для Джетта.
– Ему бы это очень понравилось, –
