Солнце тем временем сменилось луной и первыми звездами. Тускло зажглись корабельные фонари на верхушках мачт. На бак поднялся широкоплечий боцман. Озадаченно потер подбородок, смотря на мерцающие огоньки в небе, и, крякнув с досады, направился на корму, к рулевым. Его громкий матерок разнесся над водой.
— Смотреть сюда! — ревел он, наступая на юнгу, которому доверили командование парой мускулистых рулевых. — Под киль захотел? Ты куда правишь? Ослеп? Так я тебе сейчас глаза-то отворю!
— Но… — начал было юнга, но боцман, упираясь руками в бока, злобно гаркнул:
— Разуй бельма!
Боцман поднял руку, указывая на скопление звезд за кормой:
— Вон видишь то созвездие? Это Черпак. Он слагается из семи звезд…
— Господин, — взмолился юнга, сжимаясь в ожидании зуботычины, — но на небе ни облачка, а звезд шесть. Я правлю, чтобы крайняя-последняя всегда была ровно за кормой... Вы сами говорили…
— Ротозей! Ты проплавал со мной несколько месяцев, но так и не удосужился сосчитать звезды Черпака? Как ты будешь править в южной части, когда там нет точно указующей звезды? Ты, беременная каракатица, через час вогнал бы нас во встречное течение, и водовороты затащили бы нас на рифы!
Юнга отступил на шаг, на глазах появились слезы несправедливо осужденного:
— Я думал… Вы же говорили… Хвост, последняя звезда никогда не исчезает при чистом небе и видна всегда. Я…
— Мало ли что я говорил! — продолжал орать боцман. — Я почем знаю, какая зараза закрыла звезду? Ну видны другие, но это не значит, что шальная туча не может смазать Северную звезду… Вот, смотри сюда, — боцман смягчился, — вытяни руку и правь на три пальца правее…
Боцман поморщился, накрыл поднятую ладонь юноши пятерней и силой сложил пальцы юнги в кулак:
— Каши мало ел. Правь на свой кулак правее от шестой звезды. И смотри в оба!
Влепив мальцу легкий подзатыльник, он вернулся на бак, нисколько не сторонясь пассажира, к которому даже Эль Байот обращается с негаданной вежливостью: он единственный, кто проплавал с торговцем больше пяти лет. Он и боцман, и штурман, и старпом — днем с огнем не найдешь подобного. И Ларс Ульбрих знал себе цену, а она была таковой, что позволяла не вилять хвостом перед каждым, кто носил дорогую одежду. Еще годик проплавать, и хватит денег на покупку собственной шхуны.
Ларс еще раз глянул на небо и снова недоуменно потер широкий небритый подбородок. Только сейчас Кйорт заметил, что на левой руке боцмана не хватает двух пальцев, мизинца и безымянного, а также половины ладони. Моряк перехватил взгляд пассажира и кивнул, скривив губы в высокомерной улыбке:
— Да. Так и есть. Сфирена, — с вызовом сказал он.
— Морская щука? — с уважением переспросил ходящий.
Он уже знал, чем грозит встреча с барракудой, которая спутала конечности жертвы с кальмаром или рыбой, в ее стихии. Хищник в четыре аршина длиной с выдающейся вперед нижней челюстью, усеянной острыми зубами, очень редко нападая на добычу больше себя, словно кованая стрела баллисты атакует молниеносно, разрывая артерии и отхватывая большие куски. Рана вряд ли будет смертельной, но опасность кроется в большой потере крови и в акулах, которые даже если не окажутся поблизости, что нередко случается, но обязательно подплывут в самые краткие сроки. Скорее всего, боцман проплывал в мутной воде или шарил по водорослям.
— Нас сносило на прибрежные скалы около Беззерского пролива: там самое сильное течение, что я видел, а якорь никак не мог ухватиться за дно, — угадав мысли ходящего, гнусаво процедил боцман, продолжая искоса поглядывать на ночное небо. — Пришлось нырнуть. А там-то сфирена. Хорошо, что я веревкой обвязался и ребята сразу сообразили меня вытащить, иначе сожрали бы серо-голубые.
— Серо-голубые? — заинтересованно спросил Кйорт.
— Мако. Акула, — пояснил Ларс, презрительно выпятив губу. — Неужто господин не слыхал про такую?
— Морские волки, — йерро улыбнулся. — Слыхивал, но видел только в ваших краях. Там, откуда я родом, нет звезд и нет морей.
— Э-эх, — боцман помахал кулаком юнге и прокричал: — Дам в зубы! Держи правее!
И продолжил, подойдя ближе к ходящему. Кйорт уже в который раз удивился способности этого человека идти уверенно и ровно по раскачивающейся палубе.
— Как же — ни звезд, ни морей?
— Реки, озера — этого в достатке. Но даже самое большое озеро лишь капля по сравнению с этой водой.
— А звезды? Ведь без них не сыскать стези, — изумился моряк. — Нет морей, но и трапперы, и охотники — они всегда идут по Северной звезде или по Южному Столбу. Как же иначе?
— Есть способы, — уклончиво ответил Кйорт, — зато погода никак не помешает найти север.
Боцман заулыбался, обнажая пожелтевшие зубы:
— Это ротозей, юнга. Да и за всю свою жизнь я впервые вижу Черпак без Северной звезды.
— Впервые?
Но боцман не ответил, лишь кивнул и направился к подзывавшему его марсовому. Кйорт вздохнул: он не врал Ларсу про моря и звезды. И пусть звезд не было никогда, сколько существовала его родная земля, пусть она не самая плодородная, а реки, не самые полноводные, давали приют зачастую колючей и непригодной в пищу рыбе, но они были. Это сейчас от обширных полей и скалистых гор остался лишь Ор-Нагат — Академия ходящих, ставшая их единственным прибежищем, городом-изгоем. Плавающий в черно-сером киселе Нейтрали остров с рваными краями, словно тысячи хищников разом решили отгрызть по куску. Но Это случилось После. До Этого у Кйорта и других йерро была родина.
Ходящий отбросил попавшую в глаза прядь волос и глянул еще раз на звездное небо. Яркие бусинки высыпали на иссиня-черную ткань, словно зерна, брошенные в землю рукой небрежного сеятеля. Луна не мигая пялилась на судно, уверенно разрезающее потемневшие волны. Кйорт нахмурился: он был уверен, что чистое и высокое небо безоблачно, но отчего же тогда Северная звезда, самая яркая на небе, не видна в эту ночь? Он поежился от уверенности, что впервые за много лет вернувшаяся Истинная Сила, впервые заглянувший в Немолчание Знаменосец и все, что происходит сейчас «впервые», несомненно, связано между собой. Только надо понять, как это все связано. И лучше раньше, потому что «позже» может оказаться слишком поздно. Но пока даже глубокое знание истории Кольца Планов не могло подсказать ответ на мучивший его вопрос. Слишком мало знаем, как любил говорить Цепп. Слишком мало видим. Надо ждать и наблюдать.
17.
