— Отобедай, — впервые за утро заговорил кардинал. — Я уже собирался послать за тобой. До постоялого двора доберемся лишь за полночь, оголодаешь.
— Благодарствую, — Волдорт опустился прямо на ковер, отказываться от угощения он бы и не подумал.
Брат Грюон протянул ему подушку. Священник еще раз поблагодарил кардинала и, оторвав кусок оленины, налил в свободный хрустальный бокал из кувшина. Оказался «Ледогряйль».
— Теперь ты будешь со мной, брат, — после краткого молчания произнес кардинал.
— Врага надлежит держать рядом? — усмехнулся Волдорт.
— Врага? — Грюон улыбнулся. — Что ты, брат. Что ты. Какой ты враг? Запутавшийся сын. Диковинное растение, которое хочется изучить, но никак не враг.
— Ужели? — Волдорт отхлебнул вина. — Неужели церковь стала терпимой к еретикам?
— Церковь? Нет. Это я всегда был терпим к непознанному, потому что непознанное дает знания, которых нет у настоящих врагов. А кто знает, тот одержит верх.
— Вы отделяете себя от вашей веры? — удивился Волдорт.
— От веры в Папу, — уточнил кардинал.
Священник искоса глянул по сторонам. Грюон заметил это и успокаивающе произнес:
— Не волнуйся. Любые слова, сказанные тут, не долетят до чужих ушей.
Кардинал не стал объяснять почему, а Волдорт решил не спрашивать.
— Ведь то, о чем мы рассуждаем, родилось задолго до Явления Прощающего Грехи, — продолжил кардинал. — Живущие Выше посеяли семена жизни, и из них родились вода и земля, растения и твари лесные. Из них родились люди. Они, как маленькие дети, учились добывать себе пищу, говорить, строить укрепления, а Живущие Выше до поры оставили своих чад наедине с Миром, дабы те научились смирению, силе воли, умению бороться. И уже тогда первые племена сразу уразумели, что выжить можно, лишь когда в племени есть вождь, сильный физически или духовно, вождь, способный управлять и наставлять людей своих, вождь, решения или деяния которого поставят племя выше иных.
Пресвитер перехватил заинтересованный взгляд собеседника:
— Волдорт, мне посчастливилось читать многие древние книги. Я видел многие древние писания и, чтобы понять, искал тех, кто мог бы меня научить читать их. И я нашел таких людей. Старых и мудрых. Иногда я получал знания способами, за которые меня любая инквизиция сочла бы неугодным. Например, язык древнего Эола, на котором было написано большинство старых манускриптов. Как прочесть? Как расшифровать тайные знаки?
— Не знаю, — Волдорт пожал плечами. — Язык мертв уже много столетий. Последние его носители давно скончались от старости…
Священник встретился взглядом с кардиналом и обомлел.
— Именно. Я разрыл могилы… Я выучил их язык… — Грюон бросил знамение и склонил голову. — Но жажда знаний не грех, и мои Боги — Живущие Выше простили меня. Иначе как бы я получил Истинную Силу?
Волдорт внутренне задрожал: брат Грюон был в Мертвом Королевстве. Он нашел души угодных ему мертвецов и вернулся живым. На такое способны единицы… А сейчас, когда Грюон говорит ему это, он даже не таится. Уверенный, что знание Волдорта не причинит ему вреда. Почему он рассказывает подобное? Откровение за откровение? Он настолько готов открыться, чтобы услышать в ответ признание? Или это новая мудреная игра?
— Брат мой, — кардинал придвинулся ближе к столу, — все эти бесценные рукописи я перенес в свою библиотеку. Как и те, что принадлежали умнейшему Остэлису.
При этих словах внутри Волдорта все сжалось, но он смог удержать себя в руках, и на его лице отражалось лишь безразличие, которое, впрочем, кардиналом было истолковано верно. Он догадался, что священник понял: его тайник рассекречен, ибо в подобном случае любой мудрец проявил бы интерес к таким книгам, но не равнодушие.
— И я научу тебя, как прочесть их, ибо даже Истинная Сила являет лишь отрывки фраз и образов, настолько мертв тот язык. И поймешь ты, что я говорю правдиво.
Сердце Волдорта учащенно билось. Грудь защекотало волнение.
— Брат мой. Давнишние малые племена мало чем отличались поведением от зверей лесных. Я долго не мог поверить в такое, ведь как же? Мы же созданы подобием Живущих Выше. Мы святые. Но потом я понял. В древних манускриптах говорится, что Семя Жизни, давшее рождение зверю лесному, дало жизнь и таким, как мы.
Волдорт охнул.
— Оттого и все беды. Люди, которые не смогли побороть в себе звериное начало, стали жрецами, проклятым родом. Они оказались слабы. Живущим Выше неугодны слабости, потому мы должны были выступить оружием… Однако я отвлекся.
Кардинал налил себе вина, пополнил бокал Волдорта и пододвинул к нему поднос с фруктами:
— Малые племена в большинстве своем завели обряды. Они были самые разные, но чаще всего вождь имел право сношения с любой женщиной рода. И это был единственный способ удержать власть над всеми соплеменниками, иначе малые племена погибли бы в междоусобицах. Но такое не могло продолжаться долго. Племена разрастались, и древние обряды уже не могли существовать, хотя до сих пор можно встретить подобное в далеких забытых землях, где человек уподобился зверю. Поэтому настала пора для Живущих Выше. И тогда пришел Прощающий Грехи. И тогда народ уверовал в большее, нежели просто в вождя. Но не все пошли за истиной. Остались те, кто уверовал в других богов. В Громы и Молнии. Остались соблазненные Радастаном. Одурманенные иными тварями, что являют лик свой из Великого Кольца. Но суть не в этом. Люди больше стали веровать в силы иные. И это породило сообщества, разделенные различной верой. Среди них Небесное служение, вера в Живущих Выше крепла, и все больше людей обращались к ней, но оставались и другие. Эдализм, Светон, религии древнего Эола, Радастанство… да тебе это уже известно. И, казалось бы, Мир уравновесился. Мы постепенно побеждаем отпрысков чужеродных, но что произошло? Среди служащих Живущим Выше произошел раскол. Это ли не странно? Веру в Живущих Выше стали разделять на культ Прощающего Грехи и Девы Небесной! И даже подняли оружие один на одного! Люди, поклонявшиеся одним богам, стали уничтожать друг друга во имя Прощающего Грехи или Девы Небесной, которые по сути являют собой одно Божество! И это было не так давно! А что мы видим сейчас?
