— Я знаю, — успокаивающе произнес пресвитер, — я знаю, поэтому и приехал. Вы пытались призвать мертвецов.
— К-как? — герцог неожиданно побледнел.
— Не только у вас есть хорошие слуги, — уклончиво сказал Грюон. — Но я здесь не со святым заданием от инквизиции. Иметь с этими глупцами дела я не привык. Я знаю, как использовать вашу Силу, Марк. Вы обладаете совершенно другим талантом. И ваш колодец Силы не позволяет расплескать содержимое лишь потому, что вам не нужны молитвы. Вам нужно вот это.
Кардинал снял с пояса дорожный кошель и вытряхнул на ладонь скомканный кусок бумаги, развернул его, и на стол высыпалось с десяток блестящих черных семечек.
— Это семена датуры, — пояснил он. — Как только вы примете их, вы раскроете свои способности.
— И что же это за способности? — недоверчиво пожал плечами герцог, краем глаза разглядывая семечки.
— Способности у вас давно, Марк. Вспомните хотя бы тот случай, когда вы спасли королеву от секача. Разве это под силу было сотворить обычному человеку?
— Я убил его копьем. Не огненными шарами и не другими чародейскими молитвами.
— Конечно, вы услышали, как трещит валежник, и швырнули копье точно в то место, откуда выходил разъяренный секач. Вы пробили ему лопатку и пронзили сердце. Небывало хороший бросок.
Марк презрительно скривил губы в ответ на сомнение в его мастерстве.
— Небывало точный. Вы не кидали наугад, вы точно знали, куда нужно совершить бросок.
— И что же? Ваша Истинная Сила дает мне крепость руки?
— Точность броска в данном случае, герцог, — отмахнулся кардинал и продолжил: — А когда алийские легионы попали в мешок, и жрецы собирались их стряхнуть в горные расселины в Аргоссах? Кто указал, как и когда надо совершить обратный прорыв, чтобы уцелеть?
Марк набрал воздуха, чтобы заговорить, но кардинал не остановился:
— Вам удалось провести самого Аргосского Тигра, как тогда говорили. И единственный отряд, который спасся, был вашим. Кто в детстве не пошел со всеми на реку, когда случилась страшная гроза и двоих детей убило молнией? Вы способны видеть, Марк. А сейчас наступает время, когда вы можете это делать осознанно. Вы прорицатель. Ваша Сила уникальна.
Герцог, шумно выдохнув, осунулся и обмяк.
— И в этом проблема. Вы опасны, герцог. Вы очень опасны, и вас надлежит либо убить, либо заточить в яму, — резко сказал кардинал, выпрямляясь в кресле.
— Что? И вы явились сюда за этим? — Марк Ирпийский побелел, запуская тугие узлы желваков, и вскочил. — Вы смеете угрожать мне в моем замке? Да стоит мне…
— А вы знаете, что такое Предсказание? — взревел пресвитер, также вскакивая, ничуть не испугавшись сжатых кулаков герцога. — Знаете, что случилось с провидцами Эль-Эдала тогда, в мае тысячного года от Восхождения? Говорят, что в какой-то момент они, увидев грядущее, легли и умертвили себя. Оставили свой народ. А ведь они были великолепны в своем деле, и, если бы они дожили до той самой войны тысяча двести пятидесятого года, глядишь, не сидели бы мы тут сейчас. О, не говорите мне, что и пусть, и хорошо, что эти твари ничтожные, порождение Планов еретических, сгинули в ветрах. Ни в коем случае это не хорошо! Они были разумны, и знания их превосходили наши. И я думаю, что они увидели Истину. И своей смертью запустили это предсказание.
— И к чему это привело? Их народ разбит, рассеян, и лишь его остатки скрываются по горам и весям. А Эль-Эдал выжжен дотла.
— Уверен, что их предсказание еще не сбылось. И что наша прошлая победа — это будущее поражение.
Голос кардинала смягчился, и он снова опустился в кресло.
— Так что видеть будущее не так уж и плохо, если уметь верно истолковывать видения. Но для этого нужен кто-то вроде меня. Нельзя, чтобы пророк сам трактовал свои видения. Если знаешь плохое, то не сможешь его избежать, как ни старайся. И знанием своим отравишь себе жизнь и превратишь ее в зловонные степи Радастана. И дар такой — это не благо. Предсказание вызывает бессилие и зависимость, а не могучую силу и превосходство. Знание породит скорбь и увядание. Я пришел помочь вам, — кардинал снова расслабленно коснулся спиной мягкой подушки на кресле. — Я помогу вам.
— Но разве же это плохо, как вы говорите, Ваше Высокопреосвященство? — задумчиво прошептал Марк, медленно разжимая кулаки. — Если бы я…
— Если бы вы знали, что через два дня после того, как вы спасли королеву, Лорент Мно — Лорент Кривой, пьяный до беспамятства, сорвется со стены и разобьется насмерть, вы бы не стали этого делать и сейчас бы правили Алией? — усмехнулся кардинал.
Герцог кивнул.
— Уверяю, что это не так. Запущенное пророчество неизменно. И каким путем будет достигнуто предсказание — не важно. Но оно сбудется. Потому нельзя, чтобы многие знали их. Поэтому я здесь.
— Попытаетесь испугать или заточить меня? — усмехнулся Марк. — Это будет сложно.
— Вовсе нет. Я уже сказал. Я помогу вам, вы поможете мне. Мы заключим союз. И я верю, что вы сдержите свое рыцарское слово.
— А вы сами не страшитесь знания? — прищурился герцог.
— Я старше и мудрее, я смогу с этим справиться. И… — кардинал склонился к столу, Марк инстинктивно сделал то же самое. — Я помогу вам наконец-то стать королем Алии. Если вы согласитесь помочь мне.
— Королем? — в глазах герцога блеснули надежда и возбуждение. — Но королева…
— Вы не спрашиваете про королеву. Становитесь королем. Я уверен, что в случае непредвиденных обстоятельств выберут именно вас. А взамен… — Марк напрягся, — вы любой сон или видение подробно описываете моему человеку.
— Священнику?
— Нет. Тому, кто прибудет сюда через четверо суток. Он будет жить праздно. Ни во что не вмешиваться, не будет ходить и следить за вами. Он будет сам по себе. Пить вино и портить девок. И вы будете ему рассказывать о видениях.
— И все? — удивился герцог.
— Придется перед каждым сном глотать вот это. По пять штук. Это помогает приходить видениям. Сначала будет тяжело, но со временем вы научитесь при помощи Истинной Силы управлять снами и даже задавать вопросы, ответы на которые будут приходить образами, а я смогу их трактовать. Вместе мы не просто сможем видеть. Мы сможем запускать нужные нам ветки предсказаний.
— Странно это все, — нахмурился Марк. — Почему такое ощущение, что меня, как шлюху, раздели и сношают на сеновале?
— Я давал обет безбрачия и целомудрия, — бросил Грюон, не изменившись в лице. — У вас два дня. Выбор за вами.
Он смахнул семечки обратно в кошель, оставив на столе
