— Величество, — немного жестче произнес неизвестный, — если вы не перестанете верещать, мне придется связать вас и вставить кляп. Смиритесь и ждите. Я даже дам вам возможность молиться, вдруг Живущие Выше лично придут защитить вас.
В голосе снова послышалось ехидство.
— Что же, — голос Эны дрогнул, и она без сил опустилась на подушку. — Значит, все уже решено?
Но человек не ответил. Он прислонился спиной к стене и закрыл глаза, словно собираясь задремать.
— Ты не станешь мне отвечать? И кто же осмелился? Кто прислал тебя? Неужели «Крылья ворона»? Ты выглядишь как один из них! Но они не могут быть замешаны! — уверенно воскликнула королева.
На лице убийцы не дрогнул ни один мускул.
— Или кто-то из герцогов? Марк? Но он никогда не пошел бы на это, каким бы тщеславным ни был! — королева надеялась уловить хоть какое-то движение на лице неизвестного, но безуспешно. — Послушай меня, я дам тебе столько золота, сколько ты в глаза не видел. Ты сможешь уехать, тебя никто не найдет!
Эна прибегла к старому избитому способу, чтобы заставить наемника изменить свое намерение, но тщетно.
— Послушай меня. Представь, во что ты ввергнешь страну! — королева пыталась найти выход.
Она уже осознала, что ее палач не стал бы просто так тянуть время. Он чего-то ждет, и пока это так, надо пытаться избежать незавидной участи.
— Кто бы ни зарился на престол после моей смерти, это повергнет страну в пучину междоусобиц. Лауциз и Марк начнут грызться за трон, словно шелудивые псы за кость. Пойдут один на одного, и начнется война. А если Княжество воспользуется и перейдет восточную границу? Кто даст князьям отпор? Стая передравшихся меж собой шавок?
Человек улыбнулся сквозь дрему.
— Улыбаешься? Может, считаешь, что тебя это не коснется?
— Величество, — устало произнес наемник, — не тратьте понапрасну пыл, еще раз советую использовать отведенное время на молитву.
Королева поникла. Она все поняла. Тот, кто смог проникнуть в склеп, тот, кто ведет себя настолько спокойно, словно на пирогах, никогда не изменит своего решения. И не станет слушать ее увещеваний. Закричать? Но к чему это приведет? Дверь толстая, охрана же стоит не за ней, а около узкой лестницы, ведущей в склеп. Сразу они не услышат, а валяться связанной да с кляпом во рту, словно мешок с зерном, ожидая, когда его вспорет кривой нож, невыносимая мука. И правительница вновь встала на колени перед алтарем, а губы зашептали молитву, не о прощении грехов, но защитную, в надежде, что Дева Небесная услышит ее.
Так отчаянно Эна Мно не молилась никогда. Сколько прошло времени, она не могла сказать, но неожиданно на лестнице послышались шаги, и кто-то попытался отворить дверь, что само по себе было чудом. Ведь никто не смеет побеспокоить королеву во время молитвы.
— Ваше Величество! — послышался голос приора. — Ваше Величество! Почему вы заперты? Отворите!
— Невидаль, — улыбнулся наемник, — поздравляю, Величество, судя по всему, Живущие Выше услышали, иначе как объяснить, что к вам явилась помощь. Пусть Жиль Тулон даже с дюжиной ребят не выломают эту дверь мгновенно, но тем не менее это помощь. Не ахти какая, но все же.
Королева напряглась, но боялась кричать. Боялась, что ее крик поторопит убийцу.
— Что уж. Кричите, если хотите, — рассмеялся неизвестный и поднял палец вверх, указуя на отдушину. — Слышите? Это шум крыльев. Скоро все случится…
— Жиль! — заверещала королева, подбегая к двери и пытаясь отодвинуть засов. Слезы душили ее. — Жиль! Зови солдат! Ломайте дверь! Скорее! Убийца тут!!!
Последние слова она провизжала. За дверью послышались шум и топот. Почти сразу тяжелый удар гулом разлетелся по склепу, затрещал засов и скрипнули скобы.
— Однако, видать, они буйвола приволокли, — усмехнулся убийца. — Но поздно, очень поздно. Смотрите, Величество!
Королева обернулась и сквозь пелену слез, хлынувших потоком, увидела, как на отдушину села большая черно-желтая хищная птица. Она просунула голову сквозь прутья решетки и сипло прокричала:
— Айеа н Кашш!
— Onn un`nah K`hashsh! — проскрипел неожиданно противным голосом наемник.
Королева моргнула и бездыханным телом грузно осела на пол. Убийца вытер нож о ее одежды и презрительно посмотрел на пробивший дверь тяжелый топор.
— Жалкое зрелище.
Тень сделалась гуще и полностью скрыла убийцу. Окутанный ею, он подошел к стене и слился с ней, затушив по пути свечи.
20.
20.
Лесли прибыл в Циррак на исходе дня. По дороге он наткнулся на заросли крастравы, и в его голове проскочила мысль, что не помешает немного изменить внешность. Он нарвал несколько пригоршней маленьких продолговатых листиков, перетер в кашицу в купленном в первом же постоялом дворе казанке и заварил густой навар, коим вымыл голову. Волосы почти сразу приобрели практически черный цвет, правда, со странным зеленоватым отливом, но Лесли решил, что это в любом случае лучше его приметных русых кудрей. Кудри были безжалостно срезаны ножом. Таким образом в городские ворота проехал не высокий белокурый воин, а сутулый, чуть полноватый (благодаря набитой в рубаху ветоши), неровно стриженный, небритый темноволосый путник. Удивившись активному расхаживанию патрулей, он, переборов вполне понятный страх, двинулся вперед, не скрываясь. Никто не обращал на него внимания. Это придало Лесли немного бодрости, и он в хорошем расположении духа добрался до таверны, каких полно в таких городах. «Жоровня» — именно «жоровня», вероятно, от слова «жор» — располагалась недалеко от пристани, прячась среди многочисленных, похожих один на другой деревянных домов. Судя по нескольким пристройкам на заднем дворе и возведенному недавно, о чем свидетельствовала свежая краска, второму этажу, «Жоровня» не только могла накормить путника, но и дать ночлег, что было необходимо.
Лесли спешился и оставил коня на попечение конюха. Внутри таверна также ничем не выделялась: скрипучий деревянный пол, грязный и почерневший, засаленная барная стойка, видавшие виды, но крепкие столы. Сновали неопрятные подавальщицы, громко хохотали уставшие и подгулявшие рыбаки. Им вторили тоненькими голосами шлюхи. Лесли прошел к стойке и бросил на нее монету. Серебряный кругляш с профилем королевы покрутился и обиженно крякнул, прикрытый широкой ладонью хозяина заведения.
— Добрый вечер, путник. Чего бы ты желал? — произнес он отрепетированную фразу.
— Пива, — коротко ответил Лесли, но тут же добавил. — Пару пива и что-нибудь поесть. Что у тебя есть готовое?
— Есть жареная колбаса. Только вчера накрутили. Свежая, — сыпал словами владелец таверны.
— Хорошо. Я буду там, — посетитель указал на отдаленный стол у кривенького окна и, бросив еще одну монету вслед первой, отошел.
Принесенное пиво оказалось жидковатым, но Лесли с жадностью выпил пинту. Вторую он пил медленно, запивая ей толстую, слегка подгоревшую кишку, набитую фаршем. Беглый гвардеец ел с большой охотой. Кишка лопалась во рту, разбрызгивая горячий
