Губы Лайко скривились, словно он намеревался зареветь, как пятилетний ребенок, у которого отняли игрушку. Бывший координатор «Крыльев ворона», могущественной и пугающей организации, удержался от проявления подобной слабости, хотя уже понимал, что он мертв. Да, он сидит, он чувствует вкус вина, видит лунные лучи на столе, слышит стрекот цикад, но он мертв. Сегодня ли, завтра, через неделю, какая разница? От разозленного Призрака не уйти. А если вспомнить, кто ему покровительствует, тогда всякое бегство становится настолько же бессмысленным, как попытка скрыться от атакующего свою жертву аргосса. Аргосский тигр — единственный из хищников, известных исследователям, который может убить свою жертву не ради пропитания, а ради охоты, ради развлечения, как могли бы это назвать люди. А теперь зверь пострашнее этого пустится в погоню за ним самим, и он не голоден и не ищет забавы: он будет искать мести. Не пылкой, жаркой и бездумной, но холодной и расчетливой. Как говорил сам Призрак: «Месть надо подавать холодной, лишь слегка сдобрив ее пряностями. И тогда она запахом своим приносит истинное наслаждение и восстанавливает спокойствие в душе». Тут Лайко не справился с нахлынувшими эмоциями, и причиной тому отчасти было выпитое вино: слезы потекли по его дрожащим щекам. Он протянул руку к ножу. Мгновение не решался дотронуться до стального жала, словно это была гюрза, но потом схватил рукоять. Плотно и надежно.
— Сволочь, не вдохнешь ты запах своего блюда, тебе достанется лишь мысль, что кто-то сожрал твою порцию за тебя. Я сожрал ее! — проорал Лайко в пустоту и одним движением вонзил себе нож в грудь, перерезав сердечные сумки.
22.
22.
«Морж» стоял на якоре, покачиваясь на волнах. Солнце, больше похожее на тыкву, уже показалось над кромками деревьев, что еле виднелись за кормой. Сквозь скрип снастей слышался рокот прибоя. Волны словно отмечали какой-то собственный праздник: гремели и сверкали в утреннем солнце.
— Господин, — смуглый матрос поклонился Кйорту. — Хозяин говорит, что мы достигли условленного места.
— Передай, что я сейчас спущусь к нему, — ответил ходящий.
Слуга кивнул и, еще раз поклонившись, ушел. Кйорт глянул на восход, потом на берег. Далеко, и, как видать, лодки ему не дадут. Придется добираться вплавь. Ну да это не страшно. Не привыкать. Кйорт спустился в каюту Эль Байота. Купец заулыбался и предложил присесть. Йерро не стал отказываться и расположился на предложенном стуле, но к угощениям не притронулся.
— Что ж, — снова улыбнулся купец, — мы вблизи Шинака, к вечеру он появится у нас на траверзе. Как и договаривались, я дам вам сойти здесь.
— Не очень удобное место, — заметил Кйорт, прищурившись. — Сильный прибой…
— Другого безопасного места нет. И время неподходящее, — согласился Ун Углук, — прилив, знаете ли. Так что лодку или валаб дать не могу. Но я уверен, что добраться вплавь не составит труда.
— Конечно, нет, — согласился ходящий.
Он ждал, что Эль Байот станет расспрашивать его про «святое» оружие, но этого не случилось. Как и на протяжении всего пути купец не проявлял видимого интереса к реликвии, и это казалось самой большой странностью. Еще большей, чем едва заметные нити Нейтрали, кружившие над кораблем на протяжении всего плавания.
— Но бочка, которую я просил, надеюсь, найдется?
— Конечно, — торговец рассмеялся и всплеснул руками, — уж бочку-то я всегда найду.
Кйорт кивнул и поднялся. Эль Байот выглядел странно: слишком суетливы были его движения, слишком подвижен взгляд, слишком явственно проступали вокруг него пурпурные нити. Ходящий нахмурился: одержимость обычно не начинается подобным образом, а шепот духов увидеть невозможно. Но очевидно было одно — купец не в себе. «Не замыслил бы худого, — мелькнула колкая мысль, — иначе…» Ходящий приветливо улыбнулся.
— В таком случае… — йерро высыпал оговоренную сумму на стол, — мы в расчете.
На палубе уже шли приготовления. Матросы подкатили средних размеров бочонок к правому борту, подвели стрелу подъемника и прилаживали вместо крюка большой кусок парусины на манер гамака для спуска коня за борт. Хигло косил глазом на суету и стриг ушами. Свежий бриз попытался ухватить зарифленные паруса, но лишь присвистнул, осознав свое бессилие. Кйорт подставил ветру лицо, вдохнул полной грудью и насторожился. Оглянулся. В воздухе явно чувствовался посторонний запах. Запах рыбного потроха и свежей крови, но на палубе, кроме приготовлений к спуску коня за борт, не было никакого движения. Ходящий еще раз вдохнул, но ветер уже поменял направление, и охотник на ведьм ничего не почувствовал.
Кйорт скинул с себя одежду, оставшись полностью обнаженным, и вместе с нехитрым скарбом положил ее в бочку, оставив на палубе лишь аарк и арре. Боцман, равнодушно наблюдавший за ходящим со стороны, присвистнул. Богатый франт оказался не так прост. У него было поджарое крепкое тело бойца. Когда он ходил, поднимал руку или просто поворачивался, каждая мышца напрягалась и играла под белой атласной кожей, словно живая. Ларс Ульбрих много повидал силачей среди матросов, но у всех были какие-то недостатки: слишком большие руки, кривые ноги, бычьи шеи, сутулость, выпирающие жилы. Пассажир «Моржа» не имел всего этого. Его словно лепили сами Небеса. Лишь многочисленные шрамы, среди которых было с десяток свежих, могли бы испортить картину. Но они только подчеркивали совершенство тела, придавая ему жесткости. Боцман громко кашлянул, привлекая внимание Кйорта.
— Если хоть один разойдется, то несдобровать, — произнес он странные слова, указывая пальцем на тело ходящего. — Одно дело севернее, там опасности почти нет, другое дело тут. В водах теплых, где всегда много рыбы, мако очень люта.
Кйорт все понял. Только что боцман, единственный, кого пожалел бы ходящий, сам того не осознавая, потому что вряд ли Эль Байот посвятил кого-то в свои замыслы, подписал судну смертный приговор. Еще с момента посадки на галеру Кйорт знал, что будет бороться с искушением уничтожить посудину, после того как сойдет с нее, чтобы никто, даже самый последний гребец, не мог ни под какими пытками или за награду рассказать, где сошел их странный пассажир. И до сего момента решения не было: ходящие не любили лишней жестокости без веских оснований. Теперь они появились. Тем не менее йерро решил дать последнюю возможность команде корабля. Вернее, их капитану, хозяину. Может, едва уловимый запах рыбьего потроха лишь почудился ему.
Кйорт закрыл бочку и столкнул ее в высокую волну. Она с громким плюханьем ушла под воду, но через мгновение выпрыгнула и закачалась на волнах, поигрывая солнечными зайчиками. Ходящий подвесил аарк за спину, закрепил арре на бедре,
