– Меня зовут Аман, – представляется он, пожимая всем по очереди руку.
– Он без пяти минут мой родственник, – объясняет с улыбкой Шима. – Корзинщица, про которую болтал старик Пьетро, – моя сестренка.
– Ее зовут Майин, – воодушевляется Аман. – Завтра она проводит вас на остров.
– Раз вы ловите крабов, значит, у вас есть корабль. Почему бы вам не поплыть самому? – спрашивает Элифас.
– Потому что в проливе кишат левиафаны, они меня не пропустят.
– Майин они пропускают? – удивляюсь я.
– Она чародейка, против них левиафаны не возражают.
Собираюсь задать новый вопрос, но взгляд Шимы говорит, что не стоит этого делать. Некоторые вещи должны оставаться тайнами.
– Ловле крабов левиафаны не мешают? – спрашивает Маргуль.
– Я опускаю свои корзины на небольшую глубину. В эти воды поднимаются только молодые змеи, они не представляют опасности.
– Прямо как песчаные черви, – бормочет Маргуль, кивая. – Занятно! Хотелось бы мне взглянуть на левиафана.
– Насмотритесь, когда поплывете. В проливе их полным-полно.
Аман дает нам приют на ночь. Он живет совсем просто: у него одна-единственная комната в доме на скале, окнами в открытое море. Наружную стену подпирают сваи. К ним привязано плоскодонное суденышко, именно такое удобнее всего на мелководье. Сзади в комнате, под высоким потолком, висят гамаки из старых рыболовных сетей.
Рыбак небогат, но гостеприимен и щедр. Он угощает нас водорослями под уксусом, рисом, крупными вареными крабами. Сия в восторге от членистоногих. Для нее Аман любезно их чистит, в благодарность за что пантера лижет ему лицо. Он ничуть не напуган, только весело смеется.
– Почему вы не такой, как ваш друг Пьетро? – не удерживаюсь от вопроса я. – Почему вы нас не боитесь?
– До знакомства с Майин я ни в чем не испытывал сомнения, – отвечает Аман. – Я верил, что от чародеев исходит опасность, что у себя на острове они пляшут голышом под звездами, приманивая демонов. – При виде наших недоверчивых взглядов он краснеет. – Знаю, это звучит дико, но вымысел – лучшая почва для слухов. И вот в один прекрасный день на рынке появляется новая корзинщица. Кожа у нее белая, корзины необыкновенно тонкие. Я приходил к ней каждую неделю, накупил горы ее корзин. Мы понравились друг другу, и она избавила меня от прежних предрассудков насчет чародеев.
– Вы не живете вместе? – интересуется Элифас.
– Тут такое дело… Просто так не ответить, – бормочет краболов, еще сильнее краснея. – У меня нет денег, не на что купить кольцо, как тут просить руки невесты… К тому же чтобы познакомиться с ее родителями, я должен переплыть пролив.
– Между нами говоря, дружище Аман, Майин только этого и ждет, – говорит Шима с широкой заговорщической улыбкой. – Твои деньги ее не волнуют.
– Пересечем пролив завтра, вместе! – предлагает Аману Ваишали, которую внезапно посетила удачная мысль. – Считай наше появление знаком судьбы. Кольцо – не проблема. Держи!
Она снимает с пальца золотое кольцо с зеленым камнем и отдает его Аману. Тот так ошеломлен, что ничего не может вымолвить.
– Я не могу это принять, – вырывается у него наконец, – это слишком…
– Это всего лишь напоминание о далеком прошлом. Бери, тебе нужнее.
– Клянусь всеми левиафанами!.. Это так щедро, что я… Вот это неожиданность!
Аман растроган поступком Ваишали едва ли не до слез. Краснея, он прячет кольцо в мешочек у себя на поясе, трет влажные глаза, кашляет и неумело меняет тему разговора.
– Еще немного яблочного соку? Или предпочитаете десерт? Сливы, миндальное пирожное?
Его смущение нас забавляет. Удивительно, до чего проста бывает порой жизнь. Ловец крабов влюбился в плетельщицу корзин. Старый Пьетро попал в точку, это отличная тема для песенки со счастливым концом, когда герои женятся и плодят ребятишек.
Но тут на меня накатывают воспоминания, и становится не до веселья. Мне видится Сафр в предсмертной агонии, растерзанный Скрофа, Гразиэль в окровавленном фартуке. Эти ужасные картины отбрасывают меня в недавнее прошлое. Груз вины, на время забытый, снова наваливается, придавливая меня к земле. Я убивала, обрекала на гибель.
Теперь я безмолвна, глуха к шуткам, спешу отойти в сторонку. Добредя до края пристани, я сажусь и свешиваю ноги.
Через несколько минут у меня появляется компания. Жоло.
Я жду, что он заговорит о моей жизни, преподаст урок, объяснит, что такое волшебная сила, что значит быть чародейкой…
Но он молчит. Все, что он мне предлагает, – свое спокойное общество, несущее отдохновение. То, что мучает меня уже три дня, слетает с моего языка само по себе.
– Я – убийца.
Я говорю это тихо, но для моего слуха чудовищность сказанного превращает слова в оглушительный грохот. Жоло по-прежнему молчит. Он – скала, я – мятежное море.
– Я напала на Скрофу, обернувшись пантерой. Меня душила злоба из-за гибели Сафра. Во мне вдруг воспылала моя волшебная сила. Это длилось одно короткое мгновение, но его хватило, чтобы погасить его жизнь. Это было просто, как задуть свечу.
– Что ты почувствовала? – спрашивает он, устремляя наконец на меня взгляд своих белых глаз.
– Ужас. Отвращение. Стыд.
Мы снова молчим.
Я не смею на него взглянуть. Вдруг он считает меня чудовищем? Вдруг ненавидит?
Я провожаю взглядом лодочку, лениво проплывающую мимо, пока делюсь сокровенным.
– Мне не положена эта способность. Я считала, что волшебство – это благо, что в нем заключена сущность жизни. То, что я совершила, не должно было произойти.
– Огонь, – произносит он.
– Что? – Я все же осмеливаюсь поднять глаза на брата.
– Огонь – могучий источник жизни и при этом инструмент смерти. Но он не хорош и не плох.
– Ты хочешь сказать, что волшебство подобно огню? Что оно тоже стихия?
Он кивает.
– Да. Есть вода, есть воздух. Есть волшебство.
– Волшебство может уничтожать?
– Как и огонь. Все зависит от того, кто им пользуется и для какой цели.
Раз так, на мне клейма негде ставить: я виновна. Я убийца. Я даже не могу списать вину на то, что плохо использовала волшебство.
– В таком случае, я – самая настоящая убийца.
– Тебе хочется, чтобы я тебя разубедил? Чтобы солгал, что ты совершенно ни при чем?
– Я отняла жизнь. Даже две, если считать гарпию.
– Ты сделала это, чтобы остаться в живых?
– Да. Либо они, либо я.
– И это было жестоко.
Он не спрашивает, а утверждает. Как будто знает, как силен был мой шок.
– Жестоко и кроваво. Я дралась со свирепостью, которой за собой не подозревала. Никогда раньше не чувствовала ничего похожего.
– Ты хочешь обратно на Землю?
– Нет!
Жоло вздыхает. Чуть не забыла, как ему досталось от Гразиэля! Его отрезали от волшебства, всего исполосовали, превратили в зомби. Его раны исчезли, но не зря Маргуль предостерегал меня от рун. Они навсегда оставляют отпечаток на тех, кто их носил.
– Ты чувствовал руны?
Он кивает.
– Правда, не сразу. Сначала я парил в пустоте и безмолвии. Потом колдун вернул меня в тело.
