– Сэндвич с жареной ветчиной и чашку кофе.
– Поняла. Это все?
– Ах да, и коробку мелков.
Первым делом я взялся за сэндвич, затем – за историю магии, поскольку этот предмет казался мне проще. Живот больше не урчал, позволяя сосредоточиться. Бегло изучив книгу, я составил себе кое-какое представление о происходящем, а также нашел ответы на ряд вопросов.
Так, например, Волхв взял себе имя библейского царя, особо почитавшегося в Cредневековье и заработавшего репутацию величайшего колдуна в истории. Считалось, что архангел Рафаил принес ему волшебное кольцо, дающее власть над всеми демонами. С его помощью Соломон заставил демонов строить для него Храм, а самых несговорчивых заключил в медный кувшин и зашвырнул в озеро в городе Вавилоне.
Соломон был мудрым и могущественным правителем, однако последние годы его жизни сопровождались мрачными событиями. Тут определенно не обошлось без магии. В Средневековье за писаниями Соломона началась настоящая охота.
Самой значительной находкой стал «Ключ Соломона», где описывались ритуалы призыва и, что особенно важно, изгнания демонов. Однако указания были слишком подробны и сложны в воспроизведении, поэтому неудивительно, что у волшебников ничего не получалось. И все равно они до самых последних дней не оставляли попыток, не допуская ни малейших сомнений в «учении Соломона».
С приходом христианства магия приобрела более мрачный оттенок. Поиски знаний (и богатства) начали считать поклонением злу. Магия стала уделом ведьм и колдунов. Призыв демонов толковался как договор с Сатаной.
Итак, Ариэль, Уриэль и Габриэль – ангелы[31], а вот Катрин Ля-Вуазен была профессиональной гадалкой и хироманткой, жившей во времена Людовика XIV. Она тайно готовила и продавала приворотные зелья и яды. Она была причастна к знаменитому «делу о ядах», проводила непристойные обряды для маркизы де Монтеспан, фаворитки Людовика, желавшей избавиться от соперниц, и даже обвинялась в попытке отравить короля[32].
Какое, однако, подходящее прозвище выбрала себе рыжеволосая ведьма.
От всех этих черных месс, обрядов и ритуалов, каббал и шемхамфорашей[33], шабашей и ковенов, пыток и казней у меня начала пухнуть голова, и я решил погрузиться в более логичный мир математики.
Проштудировав дифференциальное и интегральное исчисления, я стал лучше понимать формулы, которыми пользуется Уриэль. После ознакомления с основными положениями топологии и тензорного анализа я подумал, что готов попробовать.
Итак, судя по записям Уриэля, творить магию способен кто угодно. Так ли это? Давайте проверим. С чего бы начать?.. Я вспомнил, как один докладчик материализовал из воздуха коктейль. Я вообразил себе бокал прохладного мятного джулепа[34], но тут же отогнал эту затею. Для разминки следует взять что-нибудь попроще, например виски с содовой. Годится.
Я открыл раздел «Простейшие заклинания», пробежал глазами и перелистнул на «Необходимые материалы». По сути, достаточно было одного мела – и то для того, чтобы помочь сконцентрироваться при написании формул. Тем, кто не привык мыслить математическими категориями, также рекомендовалось держать под рукой некое подобие призываемого объекта.
Я взял в ванной стакан, набрал в него немного воды и поставил на стол. Начертил рядом небольшую окружность и переписал формулу.
Сработает ли?.. Нет, с таким подходом ничего не выйдет. Нужно верить, иначе сознание не будет функционировать должным образом. Я видел, что это возможно, следовательно, получится и у меня.
Я прочитал формулу вслух, подставляя на место аргументов желаемый предмет и точку, куда его надо перенести.
«На первых порах, – говорилось в рукописи, – бывает полезно выражать свое намерение словами».
– Виски со льдом, виски со льдом… – продекламировал я, чувствуя себя идиотом. – Приди, приди ко мне, Кейси Кингману, что в номере семьсот седьмом…
В круге возник стакан. Секунду назад его не было. Теперь был. Я не верил своим глазам. У меня получилось. Я сотворил волшебство – или, если угодно, применил на практике новую науку.
Дрожащей рукой я поднял бокал, сделал глоток – и с шумом выплюнул. Тьфу, гадость! Виски оказался дрянной, а вместо содовой – обыкновенная вода, притом горячая.
Я пристыженно поставил стакан обратно. Да, рановато мне в адепты.
Я задумчиво ходил из угла в угол. Тот докладчик материализовал из воздуха еще кое-что – точнее, кое-кого. Девушку. Или перенес ее откуда-то. Мне нужно с кем-нибудь поговорить, кто мог бы ответить на мои вопросы. Кроме Ариэли, никто в голову не приходит. Но я не знаю, где она, в каком номере, и вообще, остановилась ли она в гостинице. Удастся ли перенести ее сюда? Что ж, попытка не пытка.
Вот только не хватало подобия. Тут мне на глаза попался пиджак, лежащий на кровати. Женские волосы постоянно пристают к фланели. Косметика, бывает, тоже, но волосы – всегда.
Я осмотрел пиджак и нашел их. Один был длинный и рыжий. Я повертел его в пальцах и уже хотел выбросить, однако передумал. Аккуратно расправил, упаковал в гостиничный конверт и положил во внутренний карман пиджака. Короткие светлые волосы – это мои. Наконец я отыскал длинный и темный.
Я взвесил его в ладони. Получится или выйдет так же, как с виски? Не наврежу ли я Ариэли? Скорее всего, нет. При самом худшем раскладе на зов придет другая девушка – к примеру Катрин Ля-Вуазен… Я содрогнулся. Не дай бог.
На этот раз все нужно было сделать в точности, как надо. Я взял в ванной брусок мыла, достал перочинный ножик и за пятнадцать минут вырезал на удивление неплохую обнаженную женскую фигурку. На Ариэль, конечно, не похоже, но для заклинания сойдет. Смочив голову фигурки, я воткнул в нее скрученный волос.
Пробежав глазами раздел, посвященный телепортации, я присел на ковер. Провел окружность, поставил фигурку в центр и написал рядом уравнение.
Еще раз сверился с инструкцией: все сходится.
– «Икс» – это Ариэль, «игрек» – мой номер, – прошептал я и произнес формулу: – Ариэль, где бы ты ни была, приди сюда, окажись в этом круге. Ариэль, приди ко мне…
Меня обдало ветерком. Поскольку я сосредоточенно смотрел на круг, первым делом я увидел пару босых ножек. Послышалось «ох!», я поднял взгляд. Передо мной стояла Ариэль, и больше ничего. Она смотрела испуганно, расширив голубые глаза. Я, наверное, смотрел так же: до меня вдруг дошло, что Ариэль только-только из душа.
Под «больше ничего» я имею в виду полотенце, которым она поспешила прикрыться. Девушка выдохнула, как мне показалось, с облегчением. У меня вдруг подкосились ноги, и я упал в кресло, чувствуя странное удовлетворение от того, что, вырезая фигурку, с формами я почти угадал.
Отчаянно захотелось, чтобы задул сквозняк, – и он задул, отбрасывая полотенце в сторону.
Ариэль крепко прижала его к себе обеими руками. На лице ее читалось раздражение, сквозь которое, правда, проступала легкая усмешка.
– Ай-яй, шалите, – сказала она, подобрала обмылок и, прошептав пару слов, испарилась.
– Ариэль! Ариэль! – позвал я, когда ко мне вернулся
