– Да. – Касс всматривалась в собственную ладонь. Все еще чувствовала на ней его прикосновение. Грубое, влажное, неприятное. Сколько она себя помнила, каждое прикосновение вызывало у нее ужас. Тем не менее… – Да, все в порядке, спасибо.
Увидев, как Манфрей поднимается с земли, добавила:
– Я оторвала тебя от танца…
– Он, видно, потерял равновесие, когда я его отпустила. Ничего, переживет.
– Я прямо костью ударился. – Манфрей держался за задницу. – Ты б хоть предупредила.
– Извини. Странно я себя чувствую в этом платье, на живот мне все время давит, рукава слишком длинные, еще эти буфы на плечах…
– Зато ты выглядишь прекрасно, – прервал ее Манфрей. – Так, что я еле узнал тебя… Ну то есть ты и обычно выглядишь замечательно, и еще как… Все мужики в округе мне завидуют, что ты меня выбрала. Потому что другой такой, как ты, нету.
– Не нравится мне, к чему ты ведешь.
– Вот я как раз подумал, что… – Мужчина глубоко вдохнул и опустился на одно колено. – Выходи за меня!
– Так я и знала, что это платье – плохая идея. Вставай уже. Признаний ему захотелось, гляньте. Ты что думаешь, готовить тебе буду и детей рожать? Пойдем лучше, найдем какое-нибудь местечко поукромней и…
– Ты не сказала «нет», – вставила Касс.
– И правда, ты не сказала!
– «Да» я тоже не сказала.
– А это значит, что…
Матильда минуту глазела в небо.
– Может быть, – решила она наконец. – Не знаю, я подумаю… И чего вы так радуетесь оба, дурачки. Пошли, Манфрей, найдем лучшее применение твоему длинному языку.
Вскоре они действительно ушли в темноту, исчезнув между руинами. Кассандра проводила их взглядом, потом двинулась вперед, в середину веселящейся толпы. Заметила Люциуса с Амелией, сидящих отдельно, подальше от музыкантов.
– И тогда император Альбус Восьмой объявил им войну, – рассказывал Монах.
– Альбус Седьмой, – поправила его девушка.
– Альбус Восьмой.
– Нет, это было в той книге, которую ты мне давал. Альбус Седьмой Ловчий.
– Альбус Восьмой Ловчий, я точно это помню…
– Я совершенно в этом уверена, а это значит, что ты ошибаешься. Альбус Восьмой был не Ловчий, а Развратник.
– Нет, это был… С таким прозвищем было довольно много императоров…
– Я права. Ты знаешь, что я права. Признай это.
– Я тебя люблю. Я уже это говорил?
– Так легко ты не отвертишься. Признай, что я права.
– Не могу. Моя роль в командории – это быть правым по таким вопросам. Если ты эту роль у меня отберешь, то я и не знаю, что у меня останется.
– Ну как сказать, по моему мнению, попка у тебя тоже очень даже ничего, – усмехнулась Амелия и поцеловала его.
Касс двинулась дальше, держась за плечо в том месте, где к ней прикоснулся тот человек. Где-то в отдалении увидела Натаниэля и Клару, уходящих в темноту. Подошла к полуразбитой мраморной сцене, на которой выступали музыканты. Эдвин и Велин вели сольные партии, играя все новые мелодии; остальные музыканты успевали за ними лишь благодаря репетициям, что проводили последние две недели. В ночи звучали песни об этом мире, написанные во всех уголках Империи. Рассказывающие о любви, огне, защите от тьмы. О печали и радости, потерях и победах. О духах и людях, о жизни и смерти. В эту ночь все песни сливались друг с другом. Люди перепрыгивали через костры, а огонь пылал все ярче, освещая все новые пары, исчезающие меж руин. Когда они ехали сюда, Олаф пошутил, что много детей родится через девять месяцев, незадолго до наступления очередной весны, очередного года здесь, в Пограничье.
Магнус оторвался от танца с одной из внучек Нолана и подошел к Касс.
– Могу ли я пригласить на танец? – спросил он, учтиво кланяясь.
Касс растерянно улыбнулась:
– Я не…
Магнус схватился за длинные рукава ее зеленого платья.
– Наконец-то я понял, для чего они нужны. – Он озорно улыбнулся и притянул ее к себе.
Кассандра никогда раньше не танцевала с мужчиной. Собственно, ни с кем никогда не танцевала, кроме духов. Она позволила ему вести, а сама отдалась музыке, чтобы потеряться в ее ритме, уплыть.
– Спасибо, – остановилась она после нескольких песен подряд, видя, как ее партнер с трудом переводит дыхание.
– Рад служить. Только минутку отдохну, и можем повторить.
– Не надо, Нолановы внучки и так уже стараются убить меня взглядом. И к тому же не знаю, выдержат ли эти рукава еще хоть один раз. Тем не менее спасибо, приятно было… почувствовать себя нормальной.
– Ты нормальная, – заверил Магнус. – Только немножко ненормальным образом.
Касс усмехнулась и позволила Великану вернуться к обеспокоенным девушкам. Сама двинулась дальше. Незаметно для себя опять положила ладонь на плечо. Мыслями она была где-то далеко. На краю освещенного круга заметила Дункана. Он стоял там одиноко, вглядываясь во тьму.
– Прозеваешь весь праздник, – обратилась она к нему.
– Я уже напраздновался, – ответил он, выходя из задумчивости. – Смотрю, тебя тоже увлекло веселье.
– Ну да, – улыбнулась она, указывая на длинный рукав. – Никогда раньше со мной такого не бывало.
– Танец?
– Танец, люди… семья. Я никогда раньше не чувствовала себя частью семьи. А теперь такое ощущение, что у меня две старших сестры и пять старших братьев.
– Это все еще очень странная семья.
– Но по крайней мере я в безопасности.
– Не считая того, что мы регулярно рискуем жизнью, сражаемся с демонами, колдунами и убийцами.
– Ну я этим всегда занималась, – усмехнулась она. – Вижу, что настроение праздника тебе не передается.
– Все так расслабились, – заметил командир рекрутов. – Думают, что все беды уже позади. И поэтому мне не по себе. Как будто должно случиться что-то плохое. Может быть, просто я слишком чувствителен. Меня всю жизнь учили бдительности и…
– Ну, может быть, мы заслужили, чтоб на один вечер опустить защиту.
– Да. – Дункан повернул голову в сторону темноты.
– Там ничего нет, – заверила Касс.
– Есть. Где-то там Гигант и его слуги. В этом месяце его видели уже четыре раза. Он кружит вокруг, наблюдает за нами, готовится, а мы до сих пор не знаем, что он собой представляет.
– Сегодня и не узнаем. Но я думаю, эти рукава выдержат еще один танец, – пригласила она.
Дункан сперва заколебался, но все же согласился. И тут это пришло. Кассандра почувствовала, что задыхается. Руки задрожали, ее охватил холод. Хотела бежать как можно дальше, как можно быстрее от этого ощущения. Не могла; вместо этого обернулась на восток и вперила взгляд в темноту.
– Началось, – шепнула она. И тут горизонт запылал.
* * *Натаниэль Эверсон, князь Терила, был абсолютно доволен. Он лежал на пледе посреди разрушенного дома и через дыры в крыше смотрел на полное звезд небо. В городах небосвод никогда не казался таким чистым и полным чудес.
– Я счастлив, – сказал он.
– Я надеюсь, – ответила Клара, опираясь подбородком ему на грудь. – Я старалась.
– Да. Я еще никогда не видел, чтобы кто-то изгибал тело под такими углами. И вовсе не уверен, имеют ли право человеческие существа на такие
