– Я гибкая. И это лишь одно из моих достоинств.
– А еще ты очень умная, ослепительно прекрасная…
– Говори-говори.
– И… я и не думал, что кто-то сможет меня сделать таким счастливым. – Он замолчал, вглядываясь в ее глаза. – Что кто-нибудь когда-нибудь… И уж точно не здесь. Я думал, что мне придется перетерпеть в этом захолустье, дождаться, пока я получу плащ и смогу вернуться к жизни. И тут появилась ты… и, наверное, я никогда в жизни не был так счастлив, как сейчас.
– Даже несколько минут назад? – спросила она игриво.
– Ну, разве что… Я люблю тебя.
– Знаю. – Она улыбнулась. – Особенно принимая во внимание, на что я способна.
Натаниэль посмотрел на звезды.
– Знаешь, может, у меня плохая память, но что-то мне кажется, что из нас двоих я единственный, кто это говорит.
– Что говорит?
– «Я люблю тебя».
– Знаю. Я хотела, чтоб ты это повторил.
– Да, я понимаю и все еще жду ответа, который не будет просто подтверждением того, что ты меня услышала.
Клара встала с пледа и начала одеваться.
– И не на такую реакцию я надеялся.
– Да, извини меня. Просто я должна тебе кое-что сказать, и… я чувствую, что мне нужно быть одетой, когда я это буду говорить.
– Почему?
– Не знаю, наверное, я не могу выдержать наготы во всех смыслах, только в одном.
– Не понимаю.
– Я знаю.
Клара натянула платье через голову. Натаниэль, не зная, чем заняться, начал одеваться и сам. Только когда все вернулось на свои места, девушка посмотрела ему в глаза.
– Я не та, за кого ты меня принимаешь, – сказала она медленно.
– Извини?
– Я не аристократка. Я служанка-товарищ.
– О чем ты говоришь?
– Служанка-товарищ – это…
– Я знаю, что такое слуги-товарищи! Но ведь ты… Ты же…
– Дочь служанки и неизвестного отца. Служанка-товарищ Мюриэль Денен из Большого Порта. Мы с тобой даже виделись однажды, три года назад, когда ты приезжал в особняк Дененов. Весь вечер ты тогда флиртовал с Мюриэль и даже не заметил, что я там была. И неудивительно…
– Замолчи… Не говори ничего… Ты меня обманула…
– Ну я никогда напрямую не говорила, что я благородных кровей. Это вы все сделали такой вывод, поскольку…
– Нет! Ты меня обманула. Сознательно. Это была игра, да? Урок мне за то, что тогда тебя проигнорировал?
– Что? Нет, конечно же нет. Сначала это была игра, для нас обоих, но сейчас… Я хотела, чтоб ты знал, потому что… Потому что я тоже тебя люблю.
– Нет. Ты не имеешь права мне это говорить, и… Хочу… Я должен уйти… – Рванулся к выходу. Клара поймала его за руку.
Он оттолкнул ее чуть сильней, чем собирался – так, что она упала. Он хотел было ей помочь – но не мог.
– Не… Не прикасайся ко мне… Ты… Я любил тебя… – Он ушел. Не понимал, что делает, что говорит. Просто бежал.
Он вошел в круг света близ костров, слишком поздно осознав, что люди и плясовая музыка это последнее, чего он хочет. Повернулся, чтоб продолжить свой побег, но что-то привлекло его внимание. Горизонт озарило кровавое зарево.
– Пожар! – крикнул кто-то из толпы. – Рубежница горит!
* * *Пепел сыпался с неба как снег. В воздухе висел запах гари. Дункан закрывал рот платком и с ужасом смотрел на размах разрушений, открытый восходящим солнцем. От Рубежницы остались лишь сожженные останки домов и изувеченные тела жителей.
– Еще повезло, что не загорелся лес, – сказал центурион Агревиус Эритус.
– Да, повезло, – ответил командир рекрутов. С того места, где он стоял, были видны три тела, насаженные на колья, и еще несколько повешенных на деревьях.
– Какие звери могли совершить подобное? – спросил судья Адриан.
– Наихудшая их разновидность, – ответил Натаниэль. – Люди.
– Лично я скорей не ощущаю, что отношусь к одному виду с этими дикарями. – Лицо Эдвина было таким белым, что казалось совершенно бескровным.
– В сумме сорок трупов, – доложил один из легионеров. – Выжившие говорят, что налетчики угнали с собой часть женщин и детей.
– В рабство, – догадалась Матильда.
– Надо идти за ними, – сказал Магнус.
– Куда идти? В Чащу? – поинтересовался Олаф.
– Если надо…
– Мы никуда не идем. Это приказ. Влезать в этот лес без многотысячной армии – самоубийство. Уверен, что господин центурион не хочет закончить так же, как бесславный генерал Варус.
– Однозначно нет, – подтвердил солдат. – Налетчики ударили ночью, во время праздника. Жителей застали врасплох, многих пьяными. Разрушения ужасны, но по факту скорей здесь прошла небольшая группа. Похватали трофеи и сейчас уже возвращаются домой. Думаю, мы их больше не увидим.
– Либо это была очередная группа разведчиков, – заметил Дункан. – Тогда через несколько недель нас может ожидать более сильный удар.
– Они не осмелятся напасть на район, который защищают мои легионеры. Небольшое отдаленное поселение на краю Чащи – да. Но не село размеров Новой Сребрницы или Новой Деревни. Это было бы самоубийством.
– Так или иначе, мы обязаны подготовиться, – принял решение Олаф, с гримасой боли массируя себе колени. – Даже если они не осмелятся атаковать села, в округе достаточно хуторов и одиноких ферм. Нам придется удвоить патрули, как на территории, так и вокруг поселений. На какое-то время люди должны будут воздержаться от вылазок в лес. Хуторянам придется рассмотреть временный переезд к родственникам, живущим в более людных местах.
– Как убедить людей оставить все то, на что работали всю жизнь? – спросил староста Борс.
– Скажи им, что это лучше, чем оставить жизнь, – предложил Князь.
Дункан заметил среди пепла деревянный меч, детскую игрушку. Наклонился, чтоб его поднять, и с ужасом заметил, что на рукояти игрушки все еще лежит отсеченная ладонь ребенка. Серый Стражник резко отшатнулся, едва удержав равновесие.
– Они заплатят за это, – услышал голос Магнуса. Когда обернулся, увидел на лице товарища решимость. – Заплатят. Все.
* * *Целый день ушел на то, чтобы похоронить погибших. Когда наконец все завершилось, люди падали с ног от недосыпа, усталости и окружающей их ауры смерти. Но хуже всех, намного хуже всех пришлось Кассандре. Для остальных мертвые были только телами. Для нее они были печалью, болью, яростью. Она так и не смогла уснуть. Проворочавшись в своей кровати полночи, она наконец украдкой вышла наружу. На верхушке башни сидел на вахте Эдвин, но явно дремал. Она была одна на дворе, по крайней мере если считать живых. Медленно подошла к колодцу, присела на закрывающую его решетку и слушала. Она по-прежнему не могла выделить отдельные слова; более того, ей казалось, что звучат они на другом языке. Но понимала их печаль и страдания, иногда переходящие в вопли агонии. Слова сотен, а может, и тысяч тех, кто был тут перед ними. Конечно, это было не единственное такое место на свете. Совсем наоборот, места больших сражений, покинутые города, старые некрополи и даже некоторые кварталы в Драконьем Логове – места, где смерти накопилось так много, что действительность выталкивала ее наверх. Где духи не могли даже мечтать
